Однако вскоре помолвка с Вильямом была расторгнута. Фламандцы избрали своим правителем другого, и все преимущества, какие бы дал Генриху этот союз, сошли на нет. Вильям стал просто одним из лишенных наследства рыцарей, которых и без него полно при дворах Европы. И я сразу потеряла к нему интерес.

Кто следующий?

Претендентов находилось немало. Суровый Валеран де Мелен, скучный, как хоровое пение, Уильям Суррей, иные. Время шло, женихи менялись. Я же прекрасно проводила время, переезжая с двором из замка в замок, участвуя в больших охотах, посещая турниры, интригуя, кокетничая, заводя знакомства. Я чувствовала себя самой прославленной дамой при дворе. Потягаться со мной могла бы только королева Аделиза, и то благодаря короне. Отец женился на ней уже после смерти принца Вильгельма, надеясь, что молодая жена родит ему наследника — но просчитался. Аделиза оказалась бесплодна, как пустырь. У короля порой появлялись дети от случайных связей, но они оставались ублюдками, а законного наследника все не было. И при дворе ломали голову, к кому же перейдет корона Англии.

Одним из претендентов считался любимый незаконнорожденный сын Генриха — Роберт Глочестер. Меня бы это устроило, так как с Робертом мы были в приятельских отношениях и в запутанных интригах двора я всегда поддерживала его сторону.

Вторым почитали Теобальда, так как он был старшим из внуков Завоевателя по женской линии. Поговаривали и о втором из племянников Генриха, его любимце Стефане. Отец к нему благоволил, даже сосватал за него одну из первых невест Европы Мод Булонскую, родословная которой восходила к Карлу Великому. Однако Стефан скорее поддерживал партию старшего брата — Теобальда. Как и Генри, моя былая любовь, а ныне уже епископ Винчестерский, ловко вербующий среди церковников сторонников рода Блуа.

Но что же решит король? Меня кружило в водовороте слухов и пересудов, когда я неожиданно узнала… О, мой отец был самонадеянным человеком, поэтому и пошел на столь неслыханный шаг, назначив своей наследницей Матильду. Женщину поставил выше мужчин!

Увы, Матильда и в самом деле была законной наследницей и до сих пор носила титул императрицы. А теперь она станет королевой Англии и герцогиней Нормандии, уже будучи графиней Анжуйской. Все ей, ей, ей… Единственную усладу мне доставляли нелады в ее семье. Отца же они тревожили. Анжуйский дом всегда был врагом Нормандии, и Генрих знал, что его нормандские подданные не смирятся с тем, что, став их госпожой, Матильда навяжет им своего мужа Жоффруа. Да и Англия, которую я знала понаслышке, не очень-то походила на вотчину, которой способна править женщина.

Во время одной из наших бесед с отцом я завела об этом речь. Отец похвалил мой государственный ум, чем несказанно польстил мне. Потом, помрачнев, сказал, что оставить все Матильде для него единственный шанс сохранить трон Завоевателя за своей плотью и кровью.

— Что касается смут, то я оставляю Матильде покорное королевство, усмиренное моим мечом и волей. И я заставлю каждого из подданных принести присягу императрице Матильде, поклясться на кресте. А когда она родит сыновей, те поделят меж собой и Нормандию, и Англию, и Анжу.