Капитан Джордан бросил на него быстрый взгляд, но не заметил на его лице и тени подозрения.

— Да, из Вирджинии.

— Вы можете разместиться в моей каюте. Но, боюсь, вы попали с одного тонущего корабля на другой.

Этой ночью два капитана долго сидели за столом в главной каюте. Ели и пили. Стол был покрыт дорогой скатертью. На нем лежал хлеб из пшеничной муки, свежайшее масло, прекрасный деликатесный сыр и баранье рагу. Рядом стояли бутылки с дорогим вином и крепкой водкой. Они засиделись далеко за полночь. Мальчик выставил перед ними сладости, засахаренные фрукты и миндальные орехи и встал за стулом своего капитана. Глаза его слипались. Голова то и дело кивала. Он отчаянно боролся со сном.

Из рулевой рубки доносились слабые голоса матросов, а с палубы — скрип шпангоута. Через окно каюты проникал бледный лунный свет и сливался со светом раскачивающихся фонарей. На небе появились звезды. За сутки ветер и погода резко поменялись. О шторме и кораблекрушении напоминали только еще не затихшие волны, огромный пролом, в который унесло шкафут, шлюпку и шпиль, пробоина в трюме, забитая одеялами и рогожами, обломок бизань-мачты и десять спасенных на борту.

— У вас хорошие запасы, — произнес капитан Томас Джордан. Он вертел в руках свой бокал и смотрел, как вино переливается к краям. — Да, нам здорово повезло. — Он поднял брови и еле заметно улыбнулся тому, кто его угощал. При этом лицо его покрылось многочисленными морщинками, за что он и получил свое прозвище «Старик».

— Мы можем позволить себе такое угощение, — ответил капитан сухо. Фрэнсис Кэндл был слишком проницательным человеком, чтобы не заметить оценивающих взглядов своего гостя, которые тот бросал на его каюту и обстановку. В душе он уже не доверял ему.

Из камбуза по всему кораблю медленно растекался дым. Так было на всех судах в те далекие времена. Он проникал на палубу, поднимался вверх на баки, вился вокруг грот-мачты и бушприта, просачивался сквозь отверстия клюза и вызывал приступы кашля у матросов, качавших воду насосами. Дым незаметно подкрадывался к кубрику. Сидевшие там потирали слезящиеся глаза и чесали носы, бормоча про себя проклятия.

В кубрике сидело семь матросов. Среди них — Мартин Барвик. В это время он должен был нести вахту на палубе и не имел права находиться здесь. Филип Маршам тоже должен был стоять на вахте внизу, но ему как будто показалось, что меняется ветер, и он решил остаться, чтобы проверить это. Кроме них там сидели еще два матроса с «Розы Девона» и три человека из спасенных.

Наверху послышались шаги, и из люка появилась круглая голова. Тусклый свет придавал странное выражение знакомым чертам.

— Здорово, кок! — закричал Мартин и ударил кулаком по столу. — Спускайся и расскажи нам, какие новости принес тебе мальчишка. Недаром говорят, что, хотя кок и не вылезает из камбуза, он один знает все, что творится на корабле.

Кок спустился через люк вниз, отдышался и уселся за стол.

— Я слышал, что корабль назывался «Голубой фрегат». Семь недель назад он отплыл из Вирджинии. Да успокоит Бог души тех, кто пошел ко дну вместе с ним.