— Предсмертная записка?

— Нет, никакой записки. Но Агнес долго лечилась от депрессии. Несколько раз лежала в больнице Святого Георгия. Никто из ее знакомых не удивился, узнав, чем она кончила, включая приятеля, с которым она снимала квартиру.

— Что, совсем никаких подозрений?

— Ты имеешь в виду подругу? Разве поначалу, поскольку предсмертной записки все-таки не нашли. Такие эксцентричные особы обычно оставляют записки. Кроме того, это приятель позвонил в полицию. Но подозрения отпали после того, как мы нажали на него на допросе… Похоже, минутная слабость, если учесть, что все произошло на скамейке в парке. Почему ты об этом спрашиваешь?

— У тебя есть фотографии? Тела? Места преступления?

— Какого места преступления? Я же сказал, это самоубийство.

Но Мина не слушала. Ей предстояло объяснение с коллегами, но для начала не мешало взглянуть самой.

— Пойдем. — Рубен со вздохом поднялся со стула.

Мина заметила, что он не убрал за собой поднос. Хотела спросить, не работает ли здесь, в буфете, его мама, но воздержалась. Мужчины болезненно воспринимают такие замечания, а Рубен вообще обидчив. Кроме того, Мина нуждалась в его помощи. Он направился к лифту, она — за ним.

Того, что она только что услышала по телефону, вполне хватило бы, но фотографии могли стать хорошей опорой ее версии. Если подозрения Мины подтвердятся, это изменит все.

— Что случилось? — Юлия вошла в комнату с перекинутым через руку пальто. — Я собиралась домой, но тут позвонила Мина… она мне так ничего и не объяснила.

— Мне тоже, — кисло подхватил Кристер с большой чашкой кофе в одной руке и булкой в другой.

— Ты не прихватил с собой еще одной булочки? — с надеждой спросил Рубен.

Никого не слушая, Мина магнитами крепила новые фотографии к доске, не сняв старые.

— Где Педер? — Она оглянулась. — Я хотела собрать всех.

Рубен пожал плечами и громко хрустнул яблоком, которое взял из вазочки на столе. Мина не могла на это смотреть. Это яблоко пролежало там не один день. Внутренним взором она видела маленьких зловредных зверьков, которыми кишела его кожица и которые сейчас исчезали во рту Рубена. Мина старалась не думать ни о том, что еще было во рту Рубена, ни о том, где еще этот рот был. Ее воображению было бы не под силу представить такую армию бактерий. Мина сглотнула, подавляя подступающую рвоту. В любом случае нужно делать вид, что всё в порядке.

— Он не отвечает на звонки, — сказал Рубен, громко чавкая.

— Ты не заходил к нему? — подавляя раздражение, спросила Мина.

Рубен пожал плечами.

Мина отложила пустую папку и вышла из комнаты для совещаний. Педер обнаружился в своем кабинете. Он храпел, запрокинув голову и откинувшись на спинку стула. Кто-то из коллег нарисовал у него под носом усы.

— Педер! У нас совещание, пойдем!

Педер вздрогнул и заспанно огляделся.

Мина не стала его дожидаться, но, возвращаясь в комнату для совещаний, услышала за спиной шаркающие шаги.

Когда она вошла, коллеги разглядывали новые фотографии на доске. Мина знала, что они ничего не поймут без ее объяснений. Этой идеей она была обязана судмедэксперту Мильде и Винсенту, благодаря которому в голове Мины зародились первые подозрения. Группа все еще была настроена скептически по отношению к менталисту. Теперь это ненадолго. Он незаменим, и уже доказал это.