Однако на такой синтетике Нику лучше не держать: слишком опасно – сначала товарный вид потеряет, а потом и вовсе ласты склеит. И года не протянет... Лучше перейти на героин хорошего качества. А этого добра у Лаймы не было – глупо хранить у себя дома наркоту, если для этого есть другие места. Но для «лучшей подруги» она что-нибудь придумает.

Лайма посмотрела на Джинна, молча и с монументальным спокойствием стоящего в сторонке. «Шестерка» с чувством собственного достоинства.

Он пошел к ней, улыбнулся едва заметным движением губ. Дескать, слушаюсь и повинуюсь.

– Как настроение?

– С ног бы валился, если бы пешком шел. А так на машине, нормально...

– И в город на машине съездишь. Героя немного, для нашей девочки...

– Я бы и сам героем для нее стал, – фривольно усмехнулся Джинн.

– Что, понравилась?

– Да есть в ней что-то такое – глянешь, и душа в гармошку растянется...

– Ты свою душу мне раскроешь. Когда захочу.

– А когда захочешь?.. Можно баньку затопить. А то как-то завидно: упырю колхозному можно, а я в пролете.

– Упырь колхозный сам в пролете остался. А ты здесь живешь, как сыр в масле катаешься... Будет тебе банька. Завтра. И со мной, и с Никой. Если героя привезешь...

– Да это легко... Может, пару кокосов для нее сорвать? Чисто диетический продукт...

– И дорогой.

– Она ж тебе нравится, если сюда притащила. Неужели жалко?

– Сегодня нравится, завтра разонравится. В притон придется сдать. А кто там ее кокосами будет баловать?

– Она девка классная, от клиентов отбоя не будет. Не переживай, она свой кокос отработает...

– Три банана за один кокос... – похабно усмехнулась Лайма. – И кто тебе сказал, что я за нее переживаю. Ты переживаешь, это я вижу... – в ее голосе прозвучали нотки ревности.

Одно дело самой девочку Джинну предложить и совсем другое, когда он сам к ней набивается. Все-таки он ей не безразличен... как и другие мужчины...

Джинн уехал за героином, а Лайма отправилась в дом. Была у нее прислуга – красавчик Эдик и роскошная блондиночка Яна. Но будут они только завтра. А сегодня ванну ей приготовила Вероника.

Лайма могла раздеться сама, но ей хотелось, чтобы это сделала Ника. Девушка боялась ослушаться, поэтому подчинилась ее воле – сняла с нее одежды, помогла забраться в джакузи.

– Ну, чего стоишь? Раздевайся!.. Да не бойся ты, – поморщилась Лайма. – Сегодня не розовый день...

Ей не нравилось, что Ника воротит от нее нос. А ведь она красивая – и женщины ее любят, и мужчины, сколько раз в этом убеждалась.

Ника разделась, подошла к ней сзади, взяла мочалку...

– Только не увлекайся, – съязвила Лайма. – А то еще изнасилуешь...

– Э-э... а нужно?

– А сама хочешь?

– Э-э...

– Я тебе когда-нибудь рот зашью, чтобы не экала... Давай, давай, наяривай...

Лайма нежилась на бурлящих волнах джакузи, когда в ванной появился Джинн. Ника ойкнула и закрылась руками, как будто он никогда не видел ее голой.

– Ну, чего ты как дикая? – скривилась Лайма. – Мужиков бояться – бабой не родиться...

– Какой родилась...

– Уколоться хочешь? – спросил Джинн.

– Да! – вытянулась в струнку Ника.

Ей уже было все равно, в каком она перед ним виде. Жажда наркоманки сильнее стыда.