Они прошли через весь поселок, затем с полчаса пробирались по узким лесным тропкам, пока не вышли на Дальнюю поляну. А на ней разместились лагерем несколько тысяч молодых женщин. Большинство из них лежало на разостланных прямо на земле подстилках, широко расставив ноги, некоторые сидели у костров и что-то готовили. Кое-кто сидел небольшими кучками и разговаривал. И какие же они все были разные… У Йаарха дух захватило от этой пестроты. Блондинки, брюнетки, беловолосые, шатенки, рыжие… Да и оттенки кожи варьировались от почти белого до абсолютно черного. Он вздохнул, вспомнив о том, что они перенесли из-за гнусного древнего обычая и угрюмо спросил у князя:

– И сколько же их пострадало для трехсот тридцати трех извинений?

– Около трех тысяч, – с непроницаемым лицом, ничуть не выдав своих истинных чувств, ответил Фархат.

– Почему так много?! – даже споткнулся от неожиданности Хранитель.

– Мы забыли, как это делается, – поклонился ему князь. – Пришлось учиться на ходу по старинным хроникам и гравюрам. И очень многое не сразу получалось… Мы помнили об этом обряде, но не делали его более трех тысяч лет.

– Лучше бы и не вспоминали… – с горечью ответил ему Йаарх. Фархат только снова молча, с тем же непроницаемым выражением лица, поклонился Владыке и, хотя сердце старика рвалось на части, он не имел права выказать слабость. Потом он обернулся к женщинам, неспешно встававшим и окружавшим их.

– Дочери племен народа хралов! – громыхнул над поляной его голос. – Владыка, узнав, чем вы пожертвовали для своего народа, хочет с вами поговорить.

– А о чем? – ехидненько спросила подобравшаяся ближе всех смуглая красавица, с гривой слегка вьющихся черных волос почти до пояса. – О разнице вкуса у каждой?

– Тьфу на тебя, Мелрия! – не выдержал князь. – Ох, не доведет тебя твой язык до добра…

– Ничего, ничего… – не смог не улыбнуться Йаарх. – Но пришел я поговорить с вами отнюдь не о том, о чем ты, красавица, предположила. Я пришел поблагодарить вас всех за верность своему народу. И извиниться перед вами за то, что еще не способен излечить вас всех сейчас. Но я клянусь, что когда моя сила вернется ко мне, я верну вам потерянное. И мое слово нерушимо!

– Было бы о чем беспокоиться! – опять фыркнула Мелрия. – Само заживет! Рожать то мы можем, а это самое главное.

Потом она опять с ехидцей улыбнулась и сладеньким голосочком спросила:

– А хоть вкусно-то было?

Хранитель опять не смог удержаться от ухмылки. На эту зловредную девчонку не улыбаясь смотреть было просто невозможно. Большие зеленые глаза так и лучились лукавством, пухлые губы обнажали в усмешке великолепные зубы, приятный, с небольшой горбинкой, нос, вызывал желание его поцеловать. Она и секунды, казалось, не могла устоять на одном месте и явно была живчиком, каких мало. Как жаль, что это невероятно симпатичное существо навсегда лишилось радостей любви… Он опять помрачнел и ответил:

– Вкусно… Пока не знал что это такое.

– Ты даже этого не знал, Владыка… – с еще большим ехидством в голосе протянула черноволоска, но вдруг, видимо неудачно двинувшись, зашипела от боли.