Парадокс состоял в том, что это литературно-журнальное оживление вызвано было умеренно-просветительскими мероприятиями первых лет ее царствования. Пробудилось национальное самосознание, пресса стала формировать общественное мнение, выходя за рамки дозволенного императрицей «свободоязычия».

И в новом правительственном журнале – «Собеседнике любителей российского слова» – Екатерина пыталась остудить пыл своих критиков, одернуть их публично. В 1783 году здесь были напечатаны присланные в редакцию анонимом «Несколько вопросов, могущих возбудить в умных и честных людях особливое внимание», причем напечатаны с ответами императрицы (разумеется без подписи).

Екатерина полагала, что отвечает одному из вождей великосветской фронды – И. И. Шувалову, а между тем имела дело с одним из первых российских просветителей-радикалов, писателем-сатириком Денисом Ивановичем Фонвизиным. Сам факт этой публикации (шутка ли: Екатерина – соавтор Фонвизина!) свидетельствовал об огромных переменах в стране. В отличие от Екатерины, писатель знал, кому он задает свои вопросы, а потому сопроводил их словами о том, что единственная его цель – извлечь «со дна истину, столь возлюбленную монархине нашей». Приведем фрагмент этой необыкновенной публикации.

«[Фонвизин.] Имея монархиню – честного человека, что бы мешало взять всеобщим правилом: удостаиваться ее милостей одними честными делами, а не отваживаться проискивать их обманом и коварством?

[Екатерина II.] Для того, что везде, во всякой земле и во всякое время род человеческий совершенным не родится.

[Фонвизин.] Отчего в прежние времена шуты, шпыни и балагуры чинов не имели, а ныне имеют, и весьма большие?

[Екатерина II.] Сей вопрос родился от свободоязычия, которого предки наши не имели (поскольку не были просвещенными. – И. Л.); буде же бы имели, то нашли бы на нынешнего одного [шута] десять прежде бывших.

[Фонвизин.] Отчего в Европе весьма ограниченный человек в состоянии написать письмо вразумительное и отчего у нас часто преострые люди пишут так бестолково?

[Екатерина II.] Оттого, что тамо, учась слогу, одинако пишут: у нас же всяк мысли свои не учась на бумагу кладет.

[Фонвизин]. В чем состоит наш национальный характер?

[Екатерина II.] В остром и скором понятии всего, в образцовом послушании и в корени всех добродетелей, от Творца человеку данных».

В своих ответах императрица почти не скрывала державного гнева: в них слышится угроза. Отвечать ей явно неприятно, но все-таки она признает, что далеко не все в порядке здесь, в России, если обманщики и шуты удостоены больших чинов и прочих ее милостей. Такие откровения для Екатерины крайне редки, а вот ее представления о русском национальном характере гораздо полнее изложены в «Антидоте» – самом крупном публицистическом произведении императрицы, напечатанном на французском языке в Петербурге (без указания места издания) в 1770 году.

«Антидот» полемически направлен против книги Ж. Шаппа д’Отроша «Путешествие в Сибирь» (1768) и по сути является первым в России пространным изложением доктрины официального патриотизма. Екатерина поднимает вопрос о национальной самобытности русского народа, опровергает суждения о природной его порочности, грубости и невежестве, рассказывает о России XVIII столетия, приобщающейся к европейскому просвещению и уже выдвинувшей своих выдающихся ученых и литераторов, среди которых называет Ломоносова.