Резкий, взрывной Шеп. Неугомонная, переменчивая, как апрельская погода, Рейни. Люк своим постоянным присутствием и спокойной улыбкой удерживал их крохотный отдел в равновесии.

Никогда прежде Рейни не видела его растрепанным. До сегодняшнего дня.

Ведя Дэнни к боковому, восточному выходу – в противоположной от места преступления стороне, – Рейни наткнулась на Люка у самой двери. Лысина у него блестела от пота, форменная рубашка промокла насквозь. Последние пятьдесят минут он изо всех сил старался удержать возбужденных, близких к панике родителей, не дать им ворваться в здание, одновременно записывая имена и показания свидетелей, и теперь лицо его несло печать напряжения.

– Ты в порядке? – сразу же спросил он Рейни.

– Вполне.

Люк стрельнул глазами в Дэнни, и его крепкие плечи, как показалось, поникли. Рейни догадывалась, о чем он мог подумать. Как они играли с пятилетним мальчуганом в их занимавшем одну комнату участке, пока шериф занимался делами. В полицейских и воров. Тук-тук-тук. Или в ковбоев и индейцев. Бац-бац-бац.

Знаешь, почему в больших городах так много проблем? Потому что у них там ничего подобного и быть не может. Им нельзя приводить детей в офис. Никто друг другу не помогает. Не удивительно, что у нас в Бейкерсвиле мало работы. Мы слишком заботимся о своих, чтобы еще и на дурости время оставалось.

– Давай займемся делом, – мягко сказала Рейни.

Люк вздохнул, кивнул и расправил плечи – готов.

Он встал справа от поникшего, съежившегося Дэнни и взял его под руку. Рейни встала слева и сделала то же самое. Раз, два, три! Они подхватили мальчика под локти и побежали к патрульной машине.

В школе было относительно тихо; здесь же, во дворе, на Рейни обрушилась волна звуков и ощущений. Ей как будто врезали под дых. Кричали репортеры, заметившие полицейских, выводящих из школы кого-то с накрытой головой. Кричали санитары, загружавшие в машину очередного раненого ученика. И дети, дети плакали в объятиях родителей. А одна мать отчаянно рыдала, упав на колени посредине двора.

Рейни и Люк не смотрели по сторонам – только вперед, и другие полицейские уже бросились им на помощь.

– Живей, живей, живей! – кричал кто-то, а Рейни подумала, что это глупо. Они и так бежали изо всех сил.

– Расступитесь! Дайте пройти! Ну же, расступитесь…

Репортеры давили, фотографы толкались в надежде сделать снимок для первой полосы.

Услышав новый крик, Рейни сделала ошибку – повернулась. Шеп нашел жену. Крепко прижимая к груди Бекки, она поворачивалась к бегущим полицейским.

– Нет! – вскрикнула Сэнди и сделала шаг вперед, но муж схватил ее сзади за плечи. – Нет! Неееет!

Из-под рубашки донесся приглушенный всхлип. Дэнни услышал крик матери и заплакал.

Добравшись до патрульной машины, Рейни торопливо затолкала арестованного на заднее сиденье. Снимать с его головы рубашку она не стала. Репортеры беззастенчиво напирали, но полицейским удавалось их оттеснять.

Рейни села за руль. Люк запрыгнул на пассажирское сиденье. Дверцы захлопнулись одновременно, отрезав их от хаоса и оставив наедине с подозреваемым в убийстве. Рубашка Шепа сползла с головы Дэнни, но он как будто и не заметил, а поправлять было уже поздно.