Елена. Даже к Вайнсам?

Элисон. Во все дома, куда я имела доступ. Твои друзья оказались среди немногих, кого мы случайно пропустили. Все это была для них вражеская территория, а я — заложница. Из нашего штаба в Поплар мы совершали набеги на территорию противника — в фешенебельные кварталы. Под прикрытием моего имени мы прорывались всюду — на коктейли, воскресные праздники и даже раз гостили за городом. Я все надеялась, что у кого-нибудь лопнет терпение и перед нами захлопнут дверь, но никто не решался. Все они были слишком хорошо воспитаны, а может, просто жалели меня. Хью и Джимми презирали их за это. И мы продолжали свой раз-бой, поглощая чужую пищу и напитки. Курили чужие сигары. Как грабители. Джимми и Хыо были в восторге.

Елена. Представляю.

Элисон. Хью просто упивался своей ролью вандала-завоевателя. Мне порой казалось, что он не прочь облачиться в соответствующий костюм — звериная шкура, остроконечный шлем, меч. Однажды он вытянул у старика Вайнса пять фунтов. Шантажировал его, разумеется. Люди были готовы пойти на что угодно, только бы избавиться от нас. А Хью сказал ему, что если мы не заплатим, то нас выгонят из квартиры. Впрочем, это была правда.

Елена. Я тебя не могу понять. Ты что, была не в себе?

Элисон. Мне было страшно.

Елена. Но как же ты позволяла им все это? Так распуститься! По крайней мере ты не разрешала им воровать серебряные ложки?

Элисон. Это исключалось правилами партизанской войны, а они старались их соблюдать. Вот когда Хью попытался соблазнить невинную девицу у Арксденсов, тогда нас впервые в общем-то выставили.

Елена. Просто немыслимо. Какую, собственно говоря, ты играла роль во всем этом? И зачем? Вот чего я не понимаю. Зачем вообще ты…

Элисон. Вышла за него замуж? Не так просто ответить. Когда наша семья' вернулась из Индии, все казалось каким-то неустроенным. Во всяком случае, папа был далек от меня, легко раздражался. А мама… ну, ты знаешь маму. У меня же в голове была полная пустота. Не знала, зачем родилась, как говорит Джимми. Я очень отчетливо помню, как я его впервые увидела в гостях. Мне было двадцать лет. Мужчины встретили его недоверчиво, женщины старались выказать презрение к столь странному существу, хотя и те и другие вели себя с ним не очень уверенно. Он приехал на велосипеде, это он мне потом сказал, и весь его пиджак был забрызган машинным маслом. Тогда был изумительный день, а он все время провел на солнце и, казалось, светился. На лице и на волосах его лежал золотистый отблеск. Глаза были какие-то особенно голубые и тоже солнечные. Он выглядел совсем юным и хрупким, несмотря на усталую складку возле рта. Я знала, что беру на себя больше, чем смогу вынести, но выбора у меня не было. Знала бы ты, какой вопль ужаса и недоумения поднялся в доме! Но это только все ускорило. Уже и не столь важно было, любит он меня или нет. Джимми во что бы то ни стало решил жениться на мне. А мои делали все, чтобы помешать нам.

Елена. Да, ситуация не из приятных. Но их можно понять.

Элисон. Джимми ринулся в бой, размахивая топором, — такой хрупкий и полный огня. Я никогда не видала ничего подобного. Он словно вышел из старой сказки о рыцаре в сверкающих латах. Правда, латы его не так уж сверкали.