Ничего у девчонок нет! Как же тут не заболеть? Эх, нужно было купить аскорбинки! Ну, завтра купит.
Алик не замечает, что улыбается. Он счастлив до неприличия. Он даже напевает - негромко, чуть подвирая - какой-то шлягер. Маша, раскрасневшаяся от мороза, со своею закутанной скрипочкой и сама укутанная в сто одежек, замирает на месте от изумления: снова возникает этот невероятный парень, а вместе с ним - чистота и порядок в их небрежном жилище, пахнет чем-то невиданно вкусным, и он серьезно, ответственно сервирует стол.
- Здрасте! - Маша шутливо наклоняет голову.
- Привет, - добродушно улыбается Алик. - Как раз к обеду.
- Почуяла запах съестного! - веселится Маша. - Как наша Гулька?
"Наша"... Какое чудесное слово!
- Спит, как сурок. Что ли разбудим? Надо же ее кормить, правда?
Алик не очень в этом уверен, но ведь и вправду пора обедать. И так хочется заглянуть ей в глаза, что-нибудь от нее услышать: какой, дескать, он молодец!
Маша ныряет в комнату. Слышен веселый ее говорок, а в ответ - слабый голос Рабигуль, перемежаемый долгим, мучительным кашлем. "Надо ее на рентген, - волнуется Алик. - Пригнать такси, и все дела".
- Ты почему босая? - вскидывается он, когда возникает Рабигуль в дверях.
- Так ведь тепло, - неуверенно оправдывается Рабигуль. - И потом я в носках.
- Ну и что? - возмущается Алик. - Тоже мне, защита! Сейчас же влезай в какие-нибудь брючки или что там еще...
Рабигуль улыбается, исчезает, возникает вновь - в коротких, до колен, брючках и свитере. В этих брючках она такая прелестная!
Обед проходит совсем как в семейном доме. Только вместо ребенка Маша. Она болтает без умолку - новостей тьма, да и вообще Маша болтушка, - а эти двое молчат, улыбаясь и поглядывая друг на друга.
Один только раз Алик прерывает Машу.
- Есть направление на рентген? - неожиданно спрашивает он.
- Врач дала, но сказала...
- Завтра поедем, - решает Алик. - Пригоню такси прямо к подъезду.
- А оттуда? - беспокоится Маша.
- Гулечка посидит в коридоре, а я поймаю, - успокаивает ее Алик.
Всей кожей, всем своим существом чувствует он теперь, как это здорово быть мужчиной. И это вовсе не тогда, когда обнимаешь женщину и не когда укладываешь ее в постель. Это когда ты о ней заботишься, а она заботу твою принимает. Он всегда, всю жизнь будет заботиться о Рабигуль. Ей никогда ничего не придется решать. Он все возьмет на себя. Лишь бы она согласилась.
***
С этого морозного дня Алик не оставлял Рабигуль. Как он умудрился при этом не вылететь из института, он и сам потом удивлялся. Утроились, удесятерились силы. Он мотался между Гнесинкой и Губкинским как ошпаренный. Сложнейшие предметы изучал в метро. Лекции перекатывал у Кирилла.
На практике вкалывал так, что заработал уйму денег.
Сердце замирало при мысли, что так надолго расстался он с Рабигуль. Вдруг найдется кто-нибудь там, в Талды-Кургане? Да нет же, нет: она принадлежит уже другой культуре! Но - вдруг?.. От ужаса ночи лежал без сна после такой-то работы! Выходил из вагончика, курил, с тоской глядя на звезды. Внезапно стал суеверен, почти молился: "Только бы она никого не встретила!" Вернулся в Москву черным от загара, осунувшимся от душевных мук, повзрослевшим от неудовлетворенной страсти.