– Это вот уж лишнее, – возразил было Елпанов.
– Ничего не лишнее – в такой мороз одна стопка не повредит! Все ж веселей до дому ехать!
– А благоверный-то твой где?
– В Ирбитской слободе, он с ночевой уехал…
Соломия стала усаживать Петра за стол.
– Нешто нынче праздник? – неуверенно спросил Елпанов.
Он чувствовал себя не в своей тарелке, не знал, как себя держать, что сказать. Хозяйку он называл то просто по имени, то принимался навеличивать по имени-отчеству…
– А у меня так: когда гость, тогда и праздник! Ваше здоровьице, Петр Васильевич!
И она первая пригубила из своего стакана. Петр одним духом опрокинул стакан первача, захрустел огурцом, а потом зачерпнул со сковороды ложку яичницы. Через минуту сладкая истома разлилась по всему телу.
– Ну и крепок же у тебя первач!
– Первач обыкновенный. Не лучше, но и не хуже, чем у других… Как и вода в нашем колодце – помните, наверно, Петр Васильевич?
Соломия отставила свой стакан и принялась выспрашивать Елпанова о делах, о поездках на заводы, о том, много ли дает прибыли торговля. Петр уклончиво отвечал, что торговля – дело очень хлопотное, а выгоды почти что никакой…
– Ну, Петр Васильевич, выпейте второй разок, не то на одну ногу хромать станете! – шутливо предложила хозяйка.
Петр и не заметил, как за разговором она налила ему еще один стакан.
– Да что вы, Соломия Пантелеевна, как же я с вами рассчитываться-то буду?
– А расчет такой будет, Петр Васильевич… Как поедете в Екатеринбург, так привезите мне полушалок кашемировый, с крупными цветами!
– Что тебе супруг-то такой полушалок не купит, он ведь у денежных купцов робит…
– Скуповат он у меня, да и не смыслит ничего в нарядах…
Что и говорить, большая мастерица угощать Соломия! Не успел Елпанов выпить второй стакан, как перед ним уж и третий стоял.
– Да ты что, Соломеюшка, споить меня хочешь?
Петр вроде бы в шутку спросил, но от третьего стакана отказался наотрез.
"Этак еще заночуешь здесь, а как ночевать в дому без хозяина-то?" – пронеслось в захмелевшей голове.
Елпанов встал из-за стола.
– Благодарствую, хозяюшка!
Он надел собачью шубу, шапку, взял рукавицы и пошел запрягать лошадь. Соломия стояла у распахнутых ворот.
– А полушалок я тебе непременно привезу!
Петр тронул Буяна, и кошева выехала со двора. Соломия закрыла ворота.
ЗАСАДА У МОСТА
Отдохнувший Буян сначала побежал рысью, но Петр перевел рысака на шаг: дорога становилась хуже, а ущербная луна еле-еле светила. Хоть и морозно было, он ехал шагом до самого Устинова лога.
Откосы лога крутые, по самому дну летом вьется маленькая ключевая речка, не замерзающая и в лютые зимы, а через речку – мосток. Каждый раз, подъезжая к нему, Петр невольно вспоминал рассказ дедка Трофима.
Младший Елпанов – не робкого десятка, но какая-то смутная тревога всегда охватывала его в этом месте. Вот и крутой спуск. Петр натянул вожжи, и Буян осторожно стал спускаться на мосток, приседая на задние ноги так, что почти на крупе понес передок кошевы.
– Ну-ка, стой и не шевелись!
Из-за покрытых куржаком* кустов ивняка выскочили два мужика. Один выхватил из-под опояски топор. Схваченный с двух сторон за поводья, рысак затоптался на месте.