– Здоровы будете… А не разрешит ли нам хозяюшка напиться да лошадей попоить? – внезапно охрипшим голосом спросил неуверенно Елпанов, пораженный ее красотой.
– Да пожалуйста, воды в колодце хватит, – озарилась та белозубой улыбкой и встала с полными ведрами, разглядывая проезжих. – Уж не купцы ли к нам на хутора припожаловали? А что везете, люди добрые?
– Эка, купцы! – за двоих ответил Никита. – Из Прядеиной мы… С Ирбитской слободы едем, всякие хозяйственные мелочи везем да соли вот купили…
Никита и Петр поочередно попили воды из ковша, протянутого им женщиной.
– Благодарствуем, хозяюшка, – вода у вас отменная!
– Да на здоровье… А вода-то – такая же, как и у всех, – ответила красавица. Движением головы она отвела за спину косу, при этом дрогнули и закачались золотые сережки с красными камушками на мочках маленьких ушей.
"А серьги-то у нее такие, что только барыне носить впору, – невольно отметил про себя Петр. – Видно, богатые тут живут люди…".
– Заезжайте к нам в другой раз… воды напиться! – красавица, улыбнувшись на прощанье, легкой походкой направилась в ограду.
Отъехав от хутора версты три, Никита свернул в лес.
– Ну что, покормим лошадей да и отдохнем малость, пока жара не спадет?
Петр ответил не сразу: в голове, как наваждение, так и вставала картина – улыбающееся лицо, черные волосы да сережки, качающиеся на маленьких ушах…
Никита распряг лошадей; мужики улеглись в тени под березами, пережидая жару.
– А ты не знаешь, кто эта краля, которая с нами у колодца разговаривала?
– М-мм, – промычал в ответ успевший задремать Шукшин, – Бог ее знает, хозяйская дочка, видно, для хозяйки вроде молода еще! Я как-то подъезжал поить лошадь, дак видел старуху в ограде, наверно, мать ее.
ТАЙНА УСТИНОВА ЛОГА
Никита вскоре задремал, прикрыв лицо картузом, а Петр лежал и думал. Он ведь, как возмужал, не сидел сиднем в Прядеиной. С хлебными обозами да гуртами и в Тагиле, и в Невьянске, не говоря уж об Алапаихе, побывал, многих девок видывал красивых, но такую…
Петр злился сам на себя, гнал прочь мысли о ней, но они вновь возвращались к красавице у колодца.
"Ну, никаких сил больше нет, надо как-то кончать с этой дурью!" – решил Петр. И всячески стал искать причину, чтобы снова попасть на Куликовские хутора. Подходящий случай подвернулся вскоре: понадобилось ехать по делам в Ирбитскую слободу.
…До поворота к хуторам гнал Гнедка немилосердно. С замирающим сердцем подъехал к заветному колодцу. Возле него никого не было. Деревянная бадья, которой доставали воду из колодца, была привязана в твориле*. Петр вылез из коробка**, подошел к воротам. На дворе залаяла собака, створка окна отворилась и показалась старуха. Петр подошел к окну:
– Здравствуйте, баушка, дозвольте из вашего колодца лошадь попоить?
– Сколь надо, столь и пои, не моя вода-то – Богова!
Старуха захлопнула оконную створку, но Петр опять постучал в переплет рамы.
– Ну, че еще-то? Сказано тебе – пои лошадь-то, воды в колодце хватит!
– Да я, баушка, из дому ведерко взять позабыл… не из бадьи же поить стану!
– Экой ты молодой да беспамятный! Ну что поделаешь, раз не взял… Заходи в ограду, подам ведро-то…