– Надо немедля кого-то в Киргу послать, родственников известить.
– За попом слать не надо – не поедет он к мертвой-то… Кому-то в волость надо ехать, за становым!
Покойницу понесли в дом. Старухи стали хлопотать возле нее. Федоску, сколько ни искали, нигде не нашли. Под вечер из Кирги приехали родственники Анны и увезли тело в Киргу – хоронить.
Скоро пострадку Федосью нашли в Харлово. Привезя в Прядеину, ее закрыли в кладовке, поставили караульного и стали ждать приезда станового пристава.
За обедом Василий сказал Пелагее:
– Ну, в нашей деревне опять каша заварилась… Это хорошо еще, что не я староста в этот год, а то бы опять спросами да допросами доконали бы! Ты, мать, ведь ходила к Кузнецовым? Что народ болтает – кто Анну-то порешил?
– А кто знает – разное болтают… Федоска-пострадница ихняя, говорят, в Харлову сбежала, дак на нее думают… А Федор сидит как сыч, остолбенел вовсе. Я вот думаю – дак он сам, наверно, ее и убил да на работницу свалить хочет. Ребятишек двое осталось…
Из Белослудского приехало начальство – вести допрос и следствие. После этого в губернский суд под стражей отправили и Федора Кузнецова, и работницу Федосью. Не прошло и недели, как Федор вернулся домой. Суд признал его невиновным; судили одну Федоску-пострадку, а Федора вызывали на суд только как свидетеля.
В деревне только и разговоров было, что об убийстве и суде, да еще о том, как Федору удалось-таки выкрутиться.
– Игнаха-то Кузнецов… ишь ты… прямо от тела убиенной – в волость лыжи навострил! Видно, немало денег повез, чтоб судейских подмазать-задарить…
Работницу Федосью суд осудил на каторжные работы, хотя она в убийстве Анны не призналась и краденого у нее ничего не нашли. А Федор стал сам себе хозяин. Помаленьку таскал что-то из дому и пропивал: то трубу холста снесет Агапихе, то из домашнего скарба чего-нибудь. Ребятишек отец-пропойца бросил на произвол судьбы, и они целый день бегали грязные и голодные.
Игнат Кузнецов уже не рад был, что истратил большие деньги, чтобы спасти сына от каторги. Никакие уговоры бросить пить на Федора не действовали.
"Женить бы его, да поскорее, – думал Кузнецов-старший, – да как: в другой-то раз жениться положено после смерти жены только через полгода".
Слово "убийство" Игнат боялся произнести даже мысленно…
ПОЖАР
Стояла страшная сушь, урожай погибал. Полевые работы затянулись – пшеница была такая, что под серп не шла; кое-где по полям ползали на коленках и рвали ее руками. Замаячил скорый голод…
Все прядеинцы ушли в поле, и в избах не было почти никого, когда стряслась самая страшная деревенская беда – пожар. Оставшиеся без присмотра ребятишки Федора Кузнецова играли одни дома. Николка позвал Аленку в амбар:
– Гляди, Аленка, тут хомяк в ловушку попался!
И правда – в углу амбара бился и пронзительно пищал в ловушке здоровенный голохвостый хомяк*.
– Неси живей тятькины рукавицы да ящик из-под гвоздей – тот, у которого крышка задвигается! – командовал Николка.
Скоро хомяк был водворен в ящик.
– А сейчас казнить его станем, все равно, как тетку Федосью сказнили бы, которая маму убила…