Харламову, Петрову и Лаптеву места в машинах (считая служебную шестерку) не хватило – они побрели пешком, явно загибая к гастроному. Харламову Токарев-старший поручил заскочить потом к Ужинскому – чтобы заодно и помириться окончательно.

Задержанного приволокли в Ленинскую комнату РУВД, ошмонали и привели в чувство. Очень скоро по его лицу, по взгляду, по урывистым движениям всем стало ясно, что человек этот сидел, причем – не один раз. Василий Павлович прищурился и спросил:

– Ты откуда такой прыткий, мил-человек?

Ответ последовал незамедлительно:

– Оттуда, начальник, оттуда!

Боцман наклонился к лицу задержанного и прогудел иронично:

– А тебя, часом, не ловят майками?

Парень осклабился:

– Ежели кто ловит – вот у них и спрашивай!

Артур со странным чувством всматривался в этого человека. Он был совсем не похож на того, кого они искали. По крайней мере в голове Тульского сложился совсем иной образ… Артур снова подумал о телефонном звонке, который никак не мог сделать этот человек. А значит – был второй… Может быть, этот второй… Мысль почему-то никак не могла окончательно оформиться в мозгу Тульского, но его смутное тревожное ощущение стало усиливаться.

Между тем Боцман продолжал вести «светскую беседу»:

– В плен сдаваться не хотел, стало быть?

– А мне смысла нет, начальник! – улыбка у парня была, как ни странно, широкой и достаточно симпатичной. Женя Родин встал и пошел к выходу из Ленинской комнаты – уже в дверях на всякий случай равнодушно бросил:

– Может, чистосердечное?..

Задержанный рассмеялся ему вслед:

– А мне что так, что наперекосяк, начальник, – все вышка, да не с часовым!

– Перебор, – констатировал Василий Павлович, но парень покачал головой:

– Ничего, скоро все образуется, телетайпируют – я процедуру знаю.

– Тебе видней, – ответил Токарев-старший. По его лицу было видно, что ему в голову пришла какая-то интересная мысль. Начальник розыска нахмурился, встал, сделал несколько шагов и резко обернулся:

– А твоя фамилия, голубь ты мой, – не Матросов ли?

Задержанный чуть дернулся, промолчал, продолжая ухмыляться, но взглядом он себя выдал. Василий Павлович стал очень серьезным. Артур открыл было рот, чтобы сказать о звонке, но в этот момент в Ленкомнату с перекошенным лицом ворвался Родин:

– Харламов… Он дозвонился в дежурку… В квартире Ужинского…

– Что, блядь?! – Артур даже не понял, кто это выкрикнул, может быть, и он сам…

– Ужинский зарезанный!!! Труп!!!

Тульский окаменел. Не говоря ни слова, все, кто был в Ленинской комнате, за исключением Артура, Артема и, естественно, задержанного, ринулись на выход.

– Оформляйте! – крикнул ребятам Василий Павлович уже из коридора и матюгнулся, подвернув ногу на первой ступеньке лестницы.

Тульский безумными глазами посмотрел на задержанного, тот хмыкнул:

– Вы только не думайте, что песня эта грустная обо мне!

К нему сзади подошел Артем:

– Кличка?

– Клички у собак, у нас погонялы.

– И?

– Ваней зовут, и батю Ваней звали. Кореша как Ваню-Ваню знали. «Жизнь ломала наши души не жале-ея!!!» – последние слова парень пропел, потом посерьезнел и предложил: – Ребятки, я пишу от чистого сердца, что ствол мой и откуда я, а вы говорите, что не предъявляли ксивы. Вы ведь действительно не предъявляли.