Это всё неконтролируемо то погружается, то всплывает ненадолго… Какая уж тут фармакология!

Мне жаль, что мы не рядом. Но это, и правда, дало мне почувствовать, что я нужна ему. Что я не навязана. Что он относится ко мне, как к ценности, а не только как к «залогу» своего капитала. И мне гораздо легче. Страх уменьшился. Но то, что я не рядом с ним — жаль. Он очень уставший, хоть и пытается скрывать это, когда со мной. А хорошая жена должна делать так, чтобы муж дома отдыхал. И мне стыдно…

А что, если Алла действительно соврала?.. Мне жаль её. Это она от безысходности. Но как она собирается скрывать своё положение дальше?..

Не додумав эту мысль, тут же улетаю в сегодняшнее утро, когда Тимур вёз меня в университет. И, закрывая глаза, опускаю лицо, плавая в смеси трепета, страха сделать неправильно, стыда за свои желания — чтобы он опять гладил меня, целовал, шептал нежности… И предательская мысль — чтобы он не слушал Катю и просто забрал обратно, решив всё за меня сам — расцветает во мне во всей красе.

Он может, но не хочет решать за меня. У них это хорошо, у нас — плохо. Потому что у них это значит — уважение, а у нас — равнодушие или безответственность. Как же сложно смотреть на всё с двух разных сторон! Но я намерена учиться. Катя пока для меня как переводчик смыслов.

Не поцеловал утром… В груди томительно и тревожно ноет из-за этого. Противоречивые чувства разрывают меня.

— Ляйсан Шахина… — произносит преподаватель.

Вздрагиваю, неуверенно оглядываясь. Не слышала ни слова!

— Да? — поднимаю на него взгляд.

— О чём замечталась госпожа Шахина? — с иронией, но не злой.

Преподаватель — молодой мужчина, любящий подшучивать над нами, но достойный, границ никогда не переходит, обращается уважительно. И всё равно меня смущает это всё.

— Я теперь Гаранина, — опускаю взгляд. Как неудобно! Задаст сейчас вопрос по лекции, а я не смогу ничего ответить.

— Замуж вышла?

Киваю.

— Судя по всему — по любви? — улыбается он.

Боже мой… Сгорая от стыда, едва заметно киваю.

Я люблю мужа!.. От этой мысли огромный горячий шар раздувается в груди, заставляя меня трепетать и прятать поплывший взгляд. Дайте мне паранджу! На моём лице, как на картине, написано всё-всё, что было между мной и Тимуром!

— Ладно, тогда отстал, в медовый месяц замечтаться не возбраняется.

Одногруппники хихикают.

Ох, мамочка… В ушах шумит, я снова не слышу лекции, вспоминая вкус и ощущения от губ мужа. Нещадно покусывая свои.

— Врёт она.

В аудитории наступает звенящая тишина.

— Насильно её выдали, — со злостью.

Антон!!

Все шокированно переглядываются. Я чувствую себя раненно…

Это правда. Насильно. Но сейчас звучит это для меня как оскорбление моего отца, мужа и моего брака. Какое право он имеет судить нас? Зря я говорила с ним, пытаясь что-то объяснить.

Наш преподаватель растерянно смотрит на меня, улыбка стекает с лица.

— Лясь, это правда? — вполголоса шепчут девочки.

Отрицательно кручу головой. Мне очень неприятна выходка Антона. Не первый раз пытается меня опозорить. Мне становится противно от него!

— Лясь, правда? — дёргают меня сзади девочки.