И тут Марк повернулся ко мне. В его расширившихся глазах я увидела страх. Он, потрясенный, смотрел на меня и молчал. В конце концов сглотнул слюну и прошептал:

— Надо сказать дедушке Курту.

Мы кинулись вниз, но, как оказалось, бабушка с дедушкой уже легли. Дверь их спальни была закрыта, и оттуда не доносилось ни звука.

— Давай подождем до утра, — предложила я. — Надеюсь, с нами за ночь ничего не случится.

Мы на цыпочках разошлись по своим комнатам.

Я захлопнула окно и заперла его на шпингалет. А пугала в поле все шевелились, все старались спрыгнуть с кольев.

Я содрогнулась и поспешила отойти от окна, забралась в кровать и с головой укрылась одеялом.

Спала я беспокойно. Всю ночь ворочалась, а утром поспешно выпрыгнула из кровати, провела щеткой по волосам и побежала вниз, к завтраку.

Марк спустился сразу вслед за мной. На нем были те же джинсы, что и накануне, и красная с черным майка с надписью «Нирвана». Он не дал себе труда причесаться, и волосы у него на затылке стояли торчком.

— Оладьи, — выдохнул он.

Это слово немедленно подняло мне настроение и заставило на короткое время забыть о двигающихся пугалах.

Как же я могла забыть про чудесные оладьи с шоколадом, которые печет бабушка Мириам? Они мягкие и буквально тают во рту. Теплый шоколад со сладким соусом — лучшего завтрака представить себе невозможно.

Мы пронеслись через большую комнату в кухню.

Я втянула в себя воздух, надеясь почувствовать неповторимый запах кипящего на сковороде масла.

Но запаха я не ощутила и решила, что у меня заложен нос.

В кухню мы с Марком ворвались одновременно.

Дедушка Курт и Стэнли уже сидели за столом, и перед ними дымился большой синий кофейник.

Стэнли прихлебывал кофе. Дедушка Курт закрылся газетой. Впрочем, когда мы вошли, он опустил ее и улыбнулся, приветствуя нас.

Мы поздоровались со Стэнли и дедом и уселись за стол. Нам так хотелось наших любимых оладий, что мы невольно потирали руки, совсем как герои мультиков.

Можете себе представить наше разочарование, когда бабушка Мириам поставила перед нами миски с кукурузными хлопьями. Я чуть не заплакала.

Посмотрев на Марка, я поняла, что и он также потрясен.

— Хлопья? — почти простонал он. Бабушка Мириам вернулась к раковине.

Я жалобно спросила у нее:

— Бабушка Мириам, а как же оладьи? Бабушка бросила взгляд на Стэнли и сказала:

— Знаешь, Джоди, я их больше не пеку. От них очень толстеешь. — И она снова посмотрела на Стэнли.

— Кукурузные хлопья на завтрак — что может быть лучше! — произнес Стэнли.

Лучезарно улыбаясь, он положил себе в миску еще порцию хлопьев. Дедушка Курт кашлянул из-за газеты.

— Ешьте хлопья, пока они не отсырели, — бросила через плечо бабушка Мириам.

Мы с Марком посмотрели друг на друга. В прошлом году почти каждое утро бабушка Мириам давала нам по огромной тарелке оладий с шоколадом.

«Да что же тут происходит?» — снова подумала я. И вдруг вспомнила, как вчера в поле Стикс прошептал мне: «Тут теперь все по-другому».

Действительно, все изменилось. И не сказала бы, что к лучшему.

В желудке у меня заурчало. Я взяла ложку и принялась есть. Марк сделал то же самое. Внезапно мне вспомнились корчащиеся пугала.