— Так вот, вызывает меня большой начальник. Мы с ним в войну вместе работали, и, вроде, я ему приглянулся. Всё мне разные интересные дела потом поручал. Аж дух захватывало. Не от сложности дел, а от мысли, что после такого дела меня, наверняка, самого шлёпнут. Но проносило. А я ведь уже тогда в нашей системе динозавром считался. Шутишь, я ещё при Менжинском работать начинал. Ягоду и Ежова пережил. Ильича в зоне охранял. И всякое такое. Сам понимал, что уже лет десять минимум лишних живу. И удивлялся.

— Принял он меня на своей вилле в Подмосковье. Начальник-то он был большой, а по возрасту лет на семь меня младше. В гору пошёл после Ежова. Вижу, чем-то он смущён. Коньячком угостил. Традиционно выпили “за дружбу и секретную службу”. Чувствую, мучается он, не знает, как начать. Потом подсел ко мне поближе и говорит:

— Дело одно поганенькое хочу тебе поручить, Лукич. Извини, что от учёбы тебя оторвал. Да только посмотрел я вокруг — кроме тебя, некому дело такое распутать. Дело-то очень деликатное.

И снова замолчал. С мыслями собирается. Я ему помочь решил.

— Излагайте, — говорю, — факты, товарищ генерал армии. Не впервой нам разные деликатные дела раскалывать.

— Знаю, — отвечает он, — что ты, Лукич, не подведёшь. Но такого дела, брат, ты ещё не вёл. Уж больно оно с душком. За партию обидно.

Снова замолчал, плеснул ещё коньячку немного и, значит, говорит.

— Перед ялтинской конференцией товарищ Сталин принял решение преподнести президенту Америки Франклину Рузвельту как нашему доблестному союзнику ценный подарок. Товарищи в Политбюро посовещались и высказали мнение, что американскому президенту следует подарить золотые часы, принадлежавшие когда-то душителю свободы царю Александру III. Часы эти были выполнены из золота и платины, усыпаны бриллиантами и рубинами, имели бой, мелодии там разные и вообще. Изготовила их какая-то знаменитая французская фирма, и стоили они на тогдашние деньги двести пятьдесят тысяч рублей золотом. Почти как тяжёлый крейсер. На нынешние деньги их вообще не пересчитать — госбюджета не хватит. Такие часы не стыдно было президенту Рузвельту подарить, потому как и на ихние деньги они стоили тогда миллионов десять долларов. Часы эти товарищ Сталин должен был лично вручить президенту в Ливадии.

Замолчал начальник, подогрел себя коньяком и продолжил.

— Наша агентурная разведка, что в самом логове мирового империализма сейчас работает, совсем недавно выяснила, что Рузвельт на ялтинской конференции часов этих не получал. Потом он вскоре помер, и дело как бы забылось. Руководство как узнало об этом, такой скандал закатило, что Спасская башня зашаталась. Найти часы и всё! А не найдёте — лучше бы вам и на свет не рождаться. Вот такие дела, Лукич. Выручай, брат, а то всем кранты…

— Так, — говорю я, — интересно. А где эти часы хранились?

— Хранились, — отвечает начальник, — они, как и положено в Гохране. Выданы были под расписку товарищу Поскрёбышеву…

— Так, может, он и спёр? — предположил я. — Он в молодости карманником был, в Алма-Ате, кажется. Сыграли старые инстинкты, когда такая дорогая вещь в руки попала.