Они долго молчали, затем Шаса негромко произнес:

— Где та грань, за которой кончается отстаивание интересов нашей семьи и одного из наших детей — и начинается служение нашему патриотическому долгу, нашей стране?

— Полагаю, совсем скоро нам с тобой предстоит найти ответ на этот вопрос, — вздохнула она. — Но сперва давай разберемся с делом, которое мы уже начали.

«Лансер» стоял у вспомогательного причала, пристроенного прямо к зданию консервного завода Кортни в Валвис Бей. Это был 250-футовый кормовой траулер, но по изяществу и совершенству линий он вполне мог соперничать с современным океанским лайнером. Он предназначался для промысла любой рыбы в любой части мирового океана; мог быстро добраться до места, оставаться в открытом море многие месяцы, а затем столь же быстро вернуться обратно.

Стоя на причале, Шон критически оглядывал траулер. Судно было окрашено в ярко-желтый цвет; ему это не понравилось: слишком заметно. С другой стороны, скат на корме облегчал спуск на воду десантных лодок и, соответственно, их подъем на борт. Как бы то ни было, времени на перекраску все равно не оставалось, придется довольствоваться тем, что есть, решил он.

Половина его скаутов выстроилась вдоль перил траулера; узнав его, они дружно затянули популярную песню «Зачем он родился таким красивым».

Вероятно, они надеялись, что Шон присоединится к этому импровизированному концерту, но он жестоко обманул их ожидания.

— Черт возьми, никакой субординации, — проворчал он и легко взбежал по трапу на палубу. Скауты восторженно встретили его и столпились вокруг, чтобы пожать ему руку. Этот энтузиазм во многом объяснялся скукой; неделя бездействия показалась этим закаленным, хорошо подготовленным бойцам нескончаемой пыткой.

Все были одеты как простые рыбаки, в выцветшие, потрепанные джинсы и рваные шерстяные фуфайки; на головах у них красовались разнообразные картузы и вязаные шапочки.

Их командир, старший сержант Эсау Гонделе, чистокровный матабеле, был его старым боевым товарищем, проверенным в десятке ожесточенных стычек и сражений. Он отдал честь Шону и весело оскалился, когда тот хлопнул его по плечу.

— Ты не в военной форме, Эсау. Так что, приятель, можешь не козырять.

Двенадцать скаутов из двадцати, отобранных Шоном, были из племени матабеле, остальные были молодые белые родезийцы — почти все сыновья фермеров, лесников или шахтеров, родившиеся и выросшие в буше.

Никаких расовых проблем среди скаутов никогда не возникало. Как однажды заметил в разговоре с Шоном Эсау Гонделе:

— Лучшее лекарство от расизма — это когда в тебя стреляют. Право же, не имеет ни малейшего значения, какого цвета задница у того, кто придет к тебе на помощь — черного или белого, ты в любом случае с радостью ее поцелуешь.

Некоторое беспокойство у Шона вызывали морские десантники из Симонстауна, обслуживавшие надувные лодки. Все они были крутыми африканскими парнями и могли не вписаться в эту разноцветную компанию.

— Как вы ладите с этими скальными пауками? — спросил он у Эсау Гонделе, употребив унижительное прозвище африканеров.