Он направился к двери, и когда она за ним закрылась, я схватил со стола недопитую с ночи бутылку коньяка и кинул ее в стену. С оглушительным звоном разлетелась. Из-за какой- то сучки, вся жизнь летела под откос, а отец ничего умнее не мог придумать, как женить меня на хрен пойми ком. Эта ночь, мы провели ее вместе. Обрывки воспоминаний ее диких стонов и моего вожделения в ней, все сильнее лезли в голову. Эти мысли ни на секунду не хотели уходить. Становилось все тяжелее дышать. Ни одна еще так не поступала, просто собиралась и уходила, а эта сучка не растерялась. Еще и ублюдок братец с нее глаз не сводил, с ее разорванного платьица, который уверен порвал я. В глазах все сильнее темнело. Нервно ходил из угла в угол туда- сюда. Телефон. Бросил на него взгляд. Натэлла. 17 пропущенных вызовов. Только ее не хватало.

— Да!

— Ты вообще охренел?

В ее голосе звучала неподдельная обида. Отчаяние. Словно знала, что все подходит к логическому финалу. Знал и я, только скрывал сам от себя, слишком долгое ожидание, дало ненужный привкус равнодушия.

— Что я сделал?

— Мне сказали ты с какой-то девицей ушел! Бросил меня! Ты нормально это считаешь?

Я поморщился.

— Не знаю кто и что там тебе наговорил, я уехал, перебрав! Что за претензии? Мы что женаты?

В трубке повисло напряженное молчание.

— То есть если мы не женаты, я не имею права ничего тебе говорить? Смею напомнить, ты вот вот на другой женишься!

Я достал сигарету и чиркнул зажигалкой.

— Ты сама этого захотела! Где ты была, когда, я предлагал тебе сбежать?

В трубке повисло тягостное молчание, она знала, что виновата.

— Тимур!

— Натэлла, давай без слез, прошу! — поморщившись, опустился на ковер.

Он до сих пор хранил запах духов женушки и нашей ночи. Кто бы мог подумать, что она такая узкая? Особенная. Волшебная девочка и волшебная ночь. А хотя может это мне просто показалось.

— Тебе вообще все равно на меня?

Черт. На телефоне же Натэлла. Все равно? Еще недавно, она сводила меня с ума, обнажала к чертям собачьим мою душу. Доводила до экстаза одним только взглядом. Ее хотелось, я не мог от нее оторваться и всерьез подумывал ее украсть. А сейчас что? Конец? Хочется сказать все, как есть, но не решаюсь.

— Нет, Нат, не все равно! Прости, я позвоню позже!

Вешаю трубку и выругавшись, допиваю недопитый с женушкой коньяк, все летит к чертовой матери, ни так, как я задумал.

У нее были темные длинные волосы с крашеными белыми прядями. Сейчас это модно называть мелирование и большинство выглядят, как шмары, а ей очень шло. У моей женушки было также, только волосы подкачали, не такие шикарные. Я смотрел в ее глаза и понимал, что ненавижу отца за нее. Испуганно оглядевшись по сторонам, сложила руки на коленках, прикрытых длинным платьем.

— Как Рустам?

Я отвернулся. О нем хотелось говорить меньше всего.

— Нормально, что с ним будет!

Она коснулась меня, с такой нежностью, с какой никто не касался.

— Он твой брат, не сердись!

— Я не могу не сердится! Он тебя предал, как и отец, мама!

Мама вздохнула. В ее больших глазах читалась печаль.

— Я давно всех простила, Тимур!