— Подружку похитили, говоришь? А ну, ехай в УВД и заявляй!

— Да вы что? — возмутилась я. — Это ж время! Пока я ездить буду, с ней что угодно может случиться!

— А я че сделаю? — пожал плечами милиционер. — Вертолет на «Октябрьскую» пошлю?

Действительно, что может сделать наша милиция… Тем более, я по глазам вижу: он мне совсем не верит. Мало ли, читаю по его лицу, шляется в метро сумасшедших поддатых дамочек… И в УВД к моей истории отнесутся аналогично. К тому же как в это УВД добираться? Метро закрывается, автобусы уже не ходят, а денег на такси у меня нет.

И я побитой собакой поехала дальше. К нам с Катькой, в «Беляево». Но, выйдя из метро, помчалась не к себе — к подруге.

Дверь открыла Катина мама. Как всегда, уставшая, с потухшими глазами.

— Здравствуй, Маруся… — вяло кивнула она. — А Кати еще нет…

— В том-то и дело! — горячо выкрикнула я.

И рассказала, что случилось.

Но Катина мама даже за валерьянкой на кухню не пошла. Только тяжело вздохнула:

— Ох, Маруся, да не забивай ты себе голову! Кому Катька нужна, чтоб ее похищать! Небось, дружки очередные… Резвятся… Нагуляется — придет. Иди, отдыхай. — И с легкой завистью поинтересовалась: — Тебе ведь завтра в институт?

— А вечером на работу, — кивнула я.

— Вот молодец, девочка, — грустно кивнула Катина мать.

И я поплелась домой. Бедная Катька… До такой степени мотылек, что ее даже родная мама искать не захотела.

Следующий день у меня вышел нелегким. Четыре пары с восьми утра. Потом я коротко пообедала и еще два часа сидела в библиотеке — надвигался тяжелейший коллоквиум по анатомии. А к восьми вечера я поехала на работу — мне сегодня в ночную смену.

Работа у меня, студентки-медички, не самая типичная — я служу дилером в казино. И не надо морщить нос: служба в казино тяжелее и порой противней, чем работа санитарки в больницах. Хотя платят дилерам гораздо больше, чем младшему персоналу в клинике. К тому же намного интересней — хотя бы в плане психологии. Игра — она до такой степени маски срывает, чего только не насмотришься! Я даже серьезно подумываю сменить специализацию и вместо педиатрии удариться в психиатрию. А диплом писать об игромании.

Только сегодня, после ужасной ночи и трудного дня, мне было совсем не до наблюдений за игроками. Я автоматически швыряла рулеточный шарик, собирала фишки и только хмурила брови, если кто-то из посетителей пытался завязать со мной разговор. Даже супервайзер на меня цыкнул:

— Веселей, Маруся! А то без премии останешься!

Я автоматически, резиново, улыбнулась. Да плевать мне на премию, когда все мысли непутевой Катькой заняты. Как там она? Где? Что с ней делают?!

…Ближе к полуночи меня перебросили на покер, в VIP-зал. Стоять там никто из наших не любит. Во-первых, игроков почти ноль — попробуй, найди дурака, чтоб минимум по пятьсот ставил! — и приходится просто тупо переминаться с ноги на ногу за пустым столом. А если кто к тебе и сядет — еще больше наплачешься. Потому что ждать не приходится, что по диким ставкам явится играть интеллигентный профессор — которых, кстати, можно часто встретить в «бомжатнике», в зале, где разрешено ставить от доллара. Нет, в VIP-зале — одни братки. И «сука» здесь самое нежное обращение.