– Давай выйдем, нах! – Заорал вдруг алкаш, что есть мочи, но куда-то в сторону, как разразившаяся лаем бешеная собака. – Я тебе объясню нах кто ты по жизни!

– Ты уверен? – Развернулся к нему мужчина.

В глазах алкаша буйствовал целый коктейль разрушительных эмоций – от чувства обиды и неудовлетворенности до зашитой где-то на генном уровне бесшабашной тяги к саморазрушению, а в противоположном черном взгляде – все та же пустота. Такой же взгляд у мужчины был, когда он доставал «Доктор Пеппер» из холодильника и сегодня утром, когда он встал с кровати и зажег сигарету и вчера, когда он схватил за шею кухонного боксера и позавчера, когда он ударил в живот таджика и все последние десять лет.

Алкаш хмурился, наверное, он ждал какого-то пояснения. И пояснение пришло.

– Двадцать один сорок семь. – Захрипела рация в кармане мужчины. – Кто на южном, ждите спецназ. Синий микроавтобус. Анна, Николай, Харитон. Как понял? Прием!

Внезапно вторгшиеся голоса также внезапно утонули в тишине вместе с треском рации.

Взгляд алкаша будто перезагрузился.

– А, – поднял он руки, будто сдаваясь, – все понятно. Гражданин начальник. Все понятно…

Майор полиции Данилов вышел из магазина в загустевший зной. Улица ожидаемого облегчения не принесла – та же духовка. Пока шел к черному «Форду», выключил рацию. От треска и голосов болела голова. Он не был старшим – к чему потакать привычкам, когда впереди ничего больше нет. Левая часть наплечной кобуры из-за перевеса впивалась в подмышку. Он сунул руку под куртку, чтобы поправить ее и случайно задел новый пистолет. Невольная мысль – а к чему эти сложности с баллоном? Ответ вызвал невеселую улыбку с привычным прищуром левого глаза. Потому что он был трусом – почему же еще?

– Ну, наконец-то, – встретили его мужчины в машине.

Тот, что сидел на пассажирском сиденье – крупный, полноватый, как Дональд Трамп вытирал насквозь промокшим платком круглое котообразное лицо, будто вымазанное маслом.

– Салфетки купил? – Спросил он неожиданно высоким тонким голосом.

– Чего? – Хмуро переспросил Данилов и, достав «Доктор Пеппер» швырнул пакет ему в окно.

– Ай, ладно, неважно. – Толстяк обрадованно сунул лицо и холеные руки в пакет. – Мои с ветчиной и курицей!

Данилов сел на заднее сиденье.

По радио женский голос негромко пел:

Школьная пора, и при всякой погоде пропадали пропадом мы во дворах.

Через года слышу мамин я голос, значит, мне домой возвращаться пора.

– Что за дичь! – Чернявый на водительском сиденье стал стучать по кнопкам магнитолы.

– Это Овсиенко, дубина! – Захохотал толстяк и откусил сразу половину сэндвича.

– Кто?

– Классику знать надо.

– Да иди ты с такой классикой.

Овсиенко сменил напористый с угрожающими нотками голос радиоведущего:

– По данным метеобюро Москвы и Московской области сильнейший грозовой фронт приближается к столице с северо-запада. На Москву обрушится сильный ливень, град и ветер с порывами до тридцати метров в секунду. МЧС рекомендует не укрываться и не парковать машины под деревьями и шаткими конструкциями. В городе объявлено штормовое предупреждение.