При этом дед был не какой-нибудь профессиональный агитатор и пропагандист, нет, он был биохимиком. А писал он в тот час, когда понял, что за ним вот-вот придут. Это было, возможно, единственное, что он правильно понял, живя в стране, которую выбрал родиной из-за того, что настоящая родина, Польша, по его мнению, была слишком далека от великой и светлой идеи.

Деда загребли в тридцать девятом году по договоренности советского Молотова с гитлеровским Риббентропом. В тот год загребали всех поляков. А тех, кто был слишком идейным, чтобы не очень мучились из-за лишения иллюзий, спешно расстреливали.

Его бы и расстреляли одного, но он имел глупость жениться на юной русской студенточке, а студенточка имела глупость родить ему сына:

Студентку, скорей всего, просто отправили бы в ссылку, но она тоже была очень идейной комсомолкой и, обидевшись во время допроса на следователя, вмазала ему пощечину. Через несколько дней следователи попросту забили ее во время очередного допроса.

У бабушки-студентки, которая так никогда и не стала натуральной бабушкой, была подруга. Эта подруга успела унести к себе домой трехлетнего пацаненка с опасной фамилией Пшибышевский. Иначе его бы утром отвезли в спецприемник.

А дальше началась некая детективная история, герои которой, рискуя жизнью, спасали этого маленького поляка. Мать подруги значилась какой-то шишкой в исполкоме. Подруга с матерью устроили так, будто этот ребенок, рожденный неизвестно кем и где, подобран на вокзале. А раз родителей ребенка среди отъезжающих и приезжающих отыскать не удалось, подруга его усыновила, одарив новой фамилией. Так удача впервые села ему на плечо, превратив трехлетнего Збышека Пшибышевского в Колю Горюнова.

Зато с приемной матери строгая власть спросила за ее альтруистический поступок сполна. К пятидесятому году та, что была исполкомовской шишкой и героически отстаивала Ленинград, уже сама была расстреляна в одной компании с пламенными защитниками блокадного города Попковым и Кузнецовым. Но дочь, которая успела родить сыну Коле еще и сестренку, не трогали. Может быть, потому, что она жила отдельно от матери, или потому, что ее муж, молодой лейтенант, погиб во время штурма рейхстага. Друзья-однополчане даже уверяли в письме, что именно он совершил историческое деяние – первым повесил штурмовой флаг на здание, которое отчего-то считали символом нацистской державы. Но Сталину в те дни нужны были живые герои, потому что мертвых у него и так было в достатке.

Все это приемная мать с гордостью пересказала соседке. Заодно добавив и детективную историю о появлении добрачного мальчика. А та, не будь дурой, немедленно написала соответствующий донос в нужную организацию. В результате судьба по отношению к Коле исполнила то, от чего приемная мать спасала его целых десять лет. Его таки вместе с сестренкой отправили в детский дом, а мать – за клевету на Советскую Армию и укрывательство сына врагов народа – в лагеря. Соседка же получила прибавку в виде их комнаты.

Все это нынешний Николай Николаевич узнал от своего отца, экс-Пшибышевского-младшего, а также от той подруги, которая приходилась ему приемной бабкой.