Лучше бы я этого не спрашивал: теперь он тупо уставился на наши «кислотные» армейские ботинки. Я-то собирался выходить из Сияющего кургана и сразу двигаться в пейчеру, и в столице Моррейди на нас бы никто внимания не обратил. А тут просто жуткая и отсталая окраина.

Хорошо, что новоназванный барон Копперфилд не потерял умение шутить:

— Да где ему понять, что раз на пимонском бароне рога нет, то и ботинки у него могут быть другие.

Хоть и тусклый, но наш смех вывел десятника из задумчивости и заставил действовать:

— Где вещи? Готовы сразу отплывать?

Только я собрался отвечать утвердительно, как у меня так заурчало в желудке, словно я дня три не ел. Но самое смешное, что я и в самом деле был не прочь плотно позавтракать. Поэтому первым делом поинтересовался:

— Кормят у вас в форте отменно?

Брови у десятника строго сошлись на переносице:

— Для посторонних — гостевой паек! Поставки еды ограничены.

Мы с напарником переглянулись многозначительно, но если он после этого равнодушно пожал плечами и двинулся в сторону нашего лагеря, то я возмутился от всей души:

— Однако! Как же тогда великое гостеприимство Трилистья?

Ни о чем подобном я раньше и слышать не мог, но как иначе выяснить, что будет на завтрак, а то и на обед? Но представитель встречающего комитета моих экивоков о гостеприимстве явно не понял. Просто двинул головой на восток, по руслу реки и буркнул с укоризной:

— Это там кувшин вина и окорок с хлебелами один медяк стоят. А здесь пограничье, пустая земля. Все по пайку. Гостям — половинный.

— Тогда мы с собой хотим и наш вчерашний улов забрать, — заявил я со всей возможной строгостью иностранного барона. — Голодать нам по титулу не положено.

— Хорошо, заберем, — Десятник махнул рукой еще одному воину, — Корзину брать?

— В руках понесем, — обрадовал я его, — так сподручнее.

Когда мы все вчетвером вышли к нашему шалашу, мой товарищ уже успел скатать ткань-плащевку и приторачивал ее к своему рюкзаку. Я тоже подошел к своему багажу, а рукой указал на лесины нашего временного укрытия:

— Вот! Забирайте и грузите в лодку.

И сам замер, наблюдая за меняющимися лицами всех трех воинов. Обратил внимание на отвисшие челюсти местных людей и барон Копперфилд. Вначале покрутил пальцами возле своих висков, потом посвистел, а когда и это не подействовало, высказался со всем присущим его мастерству сарказмом:

— Опять где-то рогов не хватает.

Пришлось и мне махнуть ладошкой перед глазами десятника:

— В чем дело, служивый?

Он очнулся и посмотрел на меня, как на демона с пятью рогами:

— Это ведь тирпиень! — Его подрагивающий палец указывал на полуметровые куски моей вчерашней добычи.

Я только и понял: мои утверждения, что это угорь, оказались несколько ошибочными. Но признаваться в этом не стал.

— Ну и что?

— А как вы его?..

— Как, как! Ножиком, вот этим. Чик — и готово. А что?

— Тирпиень попадается не чаще чем раз в год!..

— Значит, нам повезло начать отсчет нового года.

— И девять из десяти страшно ядовитые!

— Ухты! Значит, мы начали отсчет целого десятилетия! — ерничал я.

— Так вы его ели? — с ошарашенным видом вопрошал десятник. — И даже не проверили перед этим?