— Та-а-ак, — протянул он строгим голосом, — А ты чего здесь гуляешь? Да еще и без родителей.

Редко мы с ним виделись, потому и не узнал. Зато я уже был далеко не мальчиком и фыркнул в ответ с позволительной для любого взрослого человека издевкой:

— Мне что, с родителями до самой пенсии в лесу ходить положено?

Участковый нашей Лаповки стал присматриваться ко мне более внимательно, а потом крякнул, узнав:

— Ивлаев! То бишь… э-э-э… Боря?!

— Стареете, дядя Петр, стареете, — подначил я его.

— Зато ты вечно молодой! — не остался он в долгу.

— Да и вообще, вы вроде как на пенсии уже? — не обиделся я.

— Больше года, почитай. Да только никого взамен не на-значили, вот и приходится на общественных началах деревней заниматься.

Всех последних новостей и местных пертурбаций я не знал, так что в ответ лишь пожал плечами да развел руками. Мол, времена такие. Хотя и от вопроса не удержался:

— А чего нашей Лапой заниматься? Тишь да благодать, да три десятка божьих одуванчиков проживает.

Когда-то участковый сам так любил называть всех людей пенсионного возраста, поэтому постарался обиду не показать. Хотя она и так ощущалась в его словах:

— И не три, а почитай пятьдесят человек живет. Да и приезжие к нам летом как по воду святую прутся. Чай, места у нас наилучшие по чистоте своей да целебности.

— Это точно, дядя Петр, — согласился я, пытаясь обойти внештатного теперь участкового по кустам и продолжить путь, — Ладно, счастливо!

Но он опять перекрыл мне путь своей огромной ручищей:

— Постой! Ты тут никого не видел из чужаков?

— Да нет! А что случилось?

— К Вакулине сын с невесткой приехал, ну и пошли вчера в лесочек прогуляться. Дело молодое, прилегли на травку, целоваться начали, а потом того грибника и заметили. Шибко подозрительным он им показался.

— Ну, мало ли тут таких ходит, — старался ответить я с полнейшим равнодушием, хотя внутри что-то екнуло, а сердечко затрепетало как сумасшедшее.

— Да ты Фрола должен знать, он года на четыре тебя всего старше, с сызмальства здесь и даже каждого чужака в лицо знает. А этого в первый раз видел.

— Откуда и куда тот направлялся?

— Со стороны скал, куда-то в эту сторону.

Я постарался за смехом скрыть свое растущее напряжение.

— Ну и что здесь особенного? Всегда кто-то новенький в наши края забредает.

— Да в том-то все и дело, что вчера в то же самое время еще одна странность приключилась, — решился участковый на полное разглашение обстоятельств. — Все семейство Моховых сюда за беляками подалось. Потом хвать — а ни старика Степана нет, ни обоих внуков. А тем — одному тринадцать, Другому пятнадцать. Заметались по лесу, паника полная, орут как резаные. Хорошо, что еще один наш деревенский на шум подтянулся да и говорит: «Видел я Степана на опушке, домой он шел с внуками». Моховы бегом в деревню, а все три пропажи сидят на лавочке во дворе да головами во все стороны вертят. Как из лесу шли да что их на это вдруг подвигло — ничего не помнят. Почти! Потому как самый меньшой, тот, которому тринадцать, смутно припомнил, что их домой заставил идти тот самый грибник, по описаниям похожий на виденного Фролом.