Кажется, именно так считал и противник его бывшего раба. Уверенный в своей победе, он не спешил добивать практически поверженного врага, смаковал мгновения своего триумфа и… тем самым невольно давал драгоценные мгновения форы своему оппоненту. Он поднял вверх свои мощные трехпалые руки, похожие, скорее, на клешни краба, нежели на конечности драка. Мечом, словно выросшим из его руки, он помахал зрителям. Насладился восторженным ревом тысяч и тысяч драков, до краев заполнивших воронку потухшего вулкана и неспешно направился к чел'веку.

Добивать.

Спокойное выражение лица его противника никак не гармонировало с трагической ситуацией, в которой тот оказался. Жрец сделал ложный замах мечом, желая в последний раз убедиться, что все идет по его сценарию. Осьминог на ложный замах не отреагировал, недвижимо и безучастно смотрел перед собой. Стражник, мысленно уже вкушая сладостные плоды своей победы (после Игр Богов его наверняка ждало возвращение на службу, наверняка с существенным повышением в табели о рангах), невысоко размахнулся, очевидно, желая продемонстрировать отточенную технику рубки мечом с укороченного замаха. Он рубанул несчастное создание наискось, намереваясь не только отделить его голову от тела, но и отсечь изрядный кусок от этого самого тела (была такая профессиональная «фишка» у заматеревших стражников Храма Воли Богов). Меч свистнул и… провалился в пустоту. Каким-то образом практически побежденный осьминог сумел избежать смерти, уклонившись от клинка Жреца буквально на долю ногтя. Стражник опешил. Он вновь напал на Чел'века, потом еще и еще… Наконец, ему удалось зацепить краешком меча слишком далеко отставленную ногу пришельца. По бедру гладиатора потекла кровь. Была она странного ярко-алого цвета. «Так вот какая у тебя кровь! – подумал К'нарр. – Она почти такого же цвета, как Отец Богов перед уходом на ночной покой. Это неспроста. Наверняка этот пришелец как-то связан с нашим Верховным Богом. Случайным такое совпадение быть не может. А это значит только одно: Верховный Жрец не прав. Этот Саш'ша послан нам Богами». Работорговец в сильнейшем волнении приподнялся над скамьей, хотел что-то крикнуть своему бывшему рабу, но его возглас утонул в могучем реве многотысячной толпы, с восторгом приветствовавшей успех своего любимца.

…Боль была прожигающей. Словно горячий чайник булькнул кипятком прямо на ногу. Сашка моментально переместился, стараясь избежать еще большего повреждения. Кровь быстро заполнила весь порез и быстро потекла по ноге, пачкая ногу, мокасин, оставляя заметные следы на золотом песке арены. «Сейчас опять накинется добивать!» – неохотно подумал он о сопернике. Умирать категорически не хотелось. Но и желания продолжать поединок тоже не было. Александр несколько раз довольно неуклюже отскакивал от меча, оставляя себе все меньше и меньше шансов для спасения. Наконец, он перестал бороться и просто встал во весь рост, как бы предлагая своему сопернику закончить, наконец, поединок, исход которого для Жреца давно уже был ясен. Жрец не стал на этот раз медлить, придвинулся поближе и в последний раз замахнулся мечом, рассчитывая, что уж этот-то удар точно будет последним.