По-прежнему безмолвная горничная мотнула головой и пошла вперед, предлагая Эльке следовать за ней. Путешествие длилось недолго. Вскоре горничная остановилась перед массивной гладкой дверью и выдавила из себя первое словечко:

– Сюда.

Элька взялась за ручку и приложила массу усилий, то дергая дверь на себя, то толкая в обратном направлении, но все попытки оказались безрезультатными. Вдосталь насладившись ее замешательством, горничная высокомерно ухмыльнулась, взялась за дверь сама, и та плавно отъехала в сторону.

Злясь на себя за бестолковость, Элька проникла в комнату, служившую хозяину скорее всего кабинетом. Тут царила невероятная мешанина из предметов антиквариата и ультрасовременной офисной начинки. Особенно нелепо на фоне пластиковой обшивки смотрелись громоздкие напольные часы, тем более что стекло дверцы было разбито, а осколки валялись на ковровом покрытии. Впрочем, сам хозяин кабинета, восседающий за столом, тоже казался здесь уместным не более, чем слон в посудной лавке. Слишком грузным и неуклюжим выглядел он в окружении множества вычурных статуэток, фотографий в рамочках и разных канцелярских штучек, которыми явно почти не пользовался.

Один лишь только поднос со всевозможными бутербродами, стоявший перед Мамонтовым на столе среди сдвинутых в разные стороны папок и бюваров, оправдывал свое нахождение в кабинете. Плюс внушительная бутылка водки, из которой как раз лилась прозрачная струйка в приземистый стакан.

Судя по красным глазам Мамонтова, эта нехитрая процедура проделывалась им на протяжении ночи далеко не в первый раз.

– Выпьешь? – буркнул он, опрокинув стакан в рот.

Элька взглянула на красиво разложенные бутерброды, сглотнула слюну и кивнула.

– Тогда возьми себе стакан… вон там, видишь?.. и присаживайся напротив… – Мамонтов указал толстым пальцем, куда именно. – Угощайся… Но учти, если вздумаешь ездить мне по ушам, то угощение тебе на пользу не пойдет!

Даже столь неласковое напутствие не помешало Эльке с готовностью воспользоваться приглашением. Еще не успев как следует умоститься на мягком крутящемся креслице, она впилась зубами в первый попавшийся четырехслойный бутерброд.

– Теперь водочки прими, – скомандовал Мамонтов, наполнивший стакан также и себе. – На закуску тебе дается две минуты. Потом или выкладывай, что хотела мне сообщить, или сразу вешайся. Других вариантов у тебя нет.

Расправившись с водкой и вторым бутербродом, Элька посмотрела на собеседника слегка затуманившимися глазами и заговорила:

– Вы человек состоятельный, я понимаю… Но лишние миллионы вам не помешают, верно?

– Верно, – хохотнул Мамонтов. – Покажи мне, у кого водятся лишние деньги, и я их заберу себе… Но все дело в том, о каких миллионах ты мне толкуешь. Если о недоминированных рублях или каких-нибудь керенках с тугриками, то можешь не утруждать себя понапрасну.

– Я имею в виду настоящие деньги. Доллары.

– Миллионы баксов? – Мамонтов недоверчиво хмыкнул, однако тут же благосклонно подбодрил Эльку: – Ну-ну… И о какой же именно сумме идет речь, сказочница?

Приободрившаяся Элька надкусила еще один бутерброд и невозмутимо ответила: