Устали они, крепко устали. Загулял где-то Творец, махнул рукой на детей своих, а им больно и тоскливо…
Однако знатную задачу переложил на мои плечи Павший. Шансов выжить – как в анабиозной заморозке у злополучного «Алькора». Там я играть по правилам не стал. Не буду и здесь.
К утру все было готово к ритуалу. Следующей ночью все решится. Крохотный цифровой нарост Друмира на голубом листке Земли окутывали нити сложной пятимерной пентаграммы. Начертанные кровью богов печати наливались силой и подтачивали структуру мира. Зависшего над микровселенной Жнеца Миров было хорошо заметно из божественного плана.
Остатки богов Друмира спешно покидали лист. Караваны смертных слуг и храмовых богатств загонялись в чертоги, и те схлопывались один за другим, лишая мир защиты и отдавая его в мои руки. Ну а что они могли сделать? Критическая масса небожителей пожертвовала свою кровь на создание Жнеца. Остальным остается лишь утирать злые слезы и паковать вещи, надеясь на лучшее и мечтая о мести.
Творец, за что мне такая ноша? Захлебывающийся плач тысяч детей сопровождал каждый шаг ритуала. А с момента первого надреза зарыдал и сам мир. Беспомощно, обреченно, тоскливо…
Я мог бы закончить все до первой звезды на искусственном небосклоне. Но оставшееся до рассвета время я утешал всхлипывающий мир. Он попросил у меня часть души, и я абсолютно нелепо согласился. Совсем как глупый смертный… Почему-то мне показалось, что умереть вместе с Друмиром будет правильно. Не уберегу доверившийся мне мир – значит, нет смысла в дальнейшем переводе кислорода…
Бессонная ночь не повлияла на божественный организм. Утренний кофе, умывание и даже завтрак – все это скорее дань традиции, попытка не потерять свою человечность.
Созданное в Яслях тело не служит средой обитания бактерий. Мозг не травит себя продуктами метаболизма, мышцы не закисляются после нагрузок. Так что с утра мы были бодрыми на зависть всем совам мира. Каждый благоухал тем ароматом, который мог и желал себе вообразить. Если, конечно, следил за этим параметром жизнедеятельности. Встречались нам боги, которые пахли остатками разлагающейся пищи, застрявшей в складках никогда не стиранной, хоть и вечной одежды.
Я достал сотворенный флакончик и освежился мускусным «Монталем», напоминающим мне о доме и сводящим феечку с ума.
– Это же запах коры Древа! Все феи помнят его с рождения, но откуда ты о нем узнал?!
Я лишь пожал плечами. Объяснять про подарок девушки, переживший как сами отношения, так, возможно, и весь мир, я не стал. Сохраню немного загадки. А то после великолепного Престола мои позиции у феи слегка пошатнулись. Не то чтобы оно мне было надо, но… обожание крылатой стало настолько привычным, что его отсутствие и льющиеся мне за пазуху сопли о «прекрасном, владеющем небом» архангеле – слегка напрягали.
Устав ждать, пока заметно подросший за ночь зеленый котик доест последний кусок свежей божатины, я дал команду на общий выход.
– Сынок, хорош жрать! Ты ингредиентов умял на пароход. Мне пара мифриловых драконов обходилась дешевле, чем ты. Идем, братья по вере. Нас ждет местный рынок. Говорят, что на осмотр одних лишь алхимических рядов у неторопливого покупателя уходит неделя.