Я знаю, глупо было так думать. Конечно, могло быть и хуже, намного хуже. Так оно и случилось.

Карен Уотсон угодила за решетку. Не знаю почему, но я не удивилась. Карен была исчадием ада. Она ненавидела детей, и ей нравилось, что она может портить им жизнь. Старая толстая вампирша, вместо крови Карен высасывала детские души, и кто-то в конце концов поймал ее за этим занятием. Ведьма Уотсон позаботилась о том, чтобы я попадала в ужасные, отвратительные приемные семьи… Кое-где меня даже били. А некоторые приемные папочки приставали ко мне, и это было гадко, мерзко! Но… мы не будем об этом говорить, ни за что! Тогда я поняла, что пришлось испытать Терезе.

Впрочем, ничего хуже смерти Нэда и Дэзире не произошло. Я много думала о случившемся, и это стало для меня началом конца. Все началось со смерти мамы, папы и Бастера, а закончилось смертью Нэда, Дэзире и Тыковки. С тех пор и хорошее, и плохое я помню смутно, как будто видела во сне.

Однажды Кэтти сказала, что хочет меня удочерить, но я не позволила. Я испугалась, понимаете? Если бы она меня забрала, это кончилось бы для нее плохо. В любом случае позднее Кэтти исчезла. Мне сказали, что ее ранили, но кто это сделал и как, не сообщили. Она больше не брала трубку, когда я ей звонила, и не перезванивала сама.

Воспоминания о Кэтти, как и все остальное, поглотил большой черный омут, возникший в моей душе. Омут, который заполнился мраком в тот день, когда умерли Нэд и Дэзире. В моем омуте плавало что-то густое, зловонное, похожее на нефть, только очень холодное, ведь омут поглощал боль и страдания, они исчезали навсегда. Я так страдала от того, что Кэтти не звонила, вот и бросила эту боль в свой большой черный омут. Пока-пока!

Зато случившееся с Карен Уотсон вызвало у меня противоположные чувства, их я не стала топить в омуте. Эта сука отправилась в тюрьму. Знаю, знаю, сука — слово ругательное, грубое, и особенно ужасно слышать его из уст девочки, но я ничего не могу с собой поделать! Карен Уотсон — сука! Понимаете? Я хочу сказать, это слово будто специально для нее придумали. Я ненавидела Ведьму Уотсон, надеялась, что она подохнет в тюрьме! Иногда мне снился сон, будто в нее вонзают нож и потрошат, словно рыбу. А она бьется, визжит, истекает кровью. Как ни странно, Уотсон действительно умерла. Кто-то перерезал ей горло от уха до уха. Я тогда чуть не лопнула от смеха! А потом зарыдала, и даже Безумец, поморгав несколько раз, зарыдал вместе со мной. Черными, как мой омут, слезами…

Я же в конце концов неизменно оказывалась в приюте. Я была уже довольно известной личностью, поэтому мало кто из девочек пытался связываться со мной. Я умела постоять за себя.

И это к лучшему, ведь я была намного выше, понимаете? У меня порой возникало ощущение, будто я, обнаженная, сижу на Северном полюсе, но совсем не чувствую холода, потому что у меня вообще не осталось никаких чувств. Сижу и смотрю вниз, в огромный черный омут, а там что-то булькает, булькает. Время от времени из черной жижи вырываются руки, иногда я их даже узнаю.

Незнакомец на несколько лет оставил меня в покое. Точно не знаю, но догадываюсь: он продолжал следить за мной. А поскольку приемные семьи были одна другой хуже, он, наверно, очень радовался.