Он изумился.

— С чего бы?

— Идет подготовка к коронации, — напомнил я. — Сейчас на троне пока что леди Ротильда нелегитимно, но после коронации будет объявлена королевой Мезины!

Он сдержанно улыбнулся.

— Я не так уж и много о вас слышал, но достаточно, ваше высочество. Вы позволите ей проявить свой талант в полной мере на поприще разработки рудников в Данеладе, постройки новых плавилен, разведения скота в землях Укотинска и расширения полей в краю Зеленого Ряста, а также торговли зерном с Бурнандами и Трангептом, что издавна закупают нашу пшеницу…

— Можно продавать и в Армландию, — сказал я. — Все-таки она соседствует с Мезиной с востока. В Армландии уйма залежей железа и прочих руд, самая лучшая овечья шерсть, кожи, строевой лес, но все производство по-прежнему в Турнедо. Часть можно перенести в Мезину, это скрепит эти дружественные земли крепче любых династических браков.

Он смотрел на меня с любопытством, слушал внимательно, вдруг спросил:

— Похоже, ваше высочество, вы передумали меня убивать?

Я поморщился.

— Вы прекрасно знали, что я не шел сюда с этой целью. Не всегда даже тот, с кем дерешься не на жизнь, а на смерть, бывает настоящим противником.

Он наклонил голову.

— Мудрая мысль.

— Мне вообще кажется, — сказал я с горечью, — что всю жизнь деремся не с теми, с кем нужно, как и женимся не на своих женщинах.

— Ваше высочество?

— Женимся на предназначенных, — уточнил я, — Господом другим мужчинам. Но мы, ослепленные, берем замуж и даже всю жизнь проводим с ними, не подозревая, а только иногда смутно чувствуя, что это не наши половинки. Так что уж говорить про врагов, которых не можем отличить от союзников?

Он пробормотал смущенно:

— Я никогда так далеко не заглядывал. Наверное, у вас больше времени для… гм… размышлений.

— Понял, — сказал я, — ваш намек. Увы, я не размышлятель. Некогда. Так и сейчас вот, хоть и любопытно с вами общаться, но надо ломать, строить, создавать и бдить. Прощаюсь с вами и… держитесь смиренно, когда сюда придет церковь.

Он взглянул с удивлением.

— Она и не уходила.

— Здесь она обеззубела, — напомнил я. — А в других землях проходит… линьку. И, сбрасывая старую шкурку, выходит молодой и непримиримой. Так что может и на костер особо упорствующих.

— Особо упорствующие, — поинтересовался он, — это кто?

— Все, — ответил я, — кто утверждает, что магия дает больше, чем наука…

Он прервал:

— А разве не дает?

— Одному человеку, — сказал я, — а наука тащит все человечество. Потому магия — вредна. Она уводит в сторону, заставляет искать легкие пути только для себя. И я целиком за то, чтобы всех, кто так делает, сожгли на кострах! Во имя гуманности, прогресса, человечности и базовых либеральных ценностей.

Я повернулся уходить, когда он вдруг сказал:

— Ваше высочество!.. Но вы просто умыли руки. Как Понтий Пилат.

Я обернулся, изумленный и шокированный.

— Вы о чем?

Он медленно покачал головой, глядя мне в лицо.

— Вы оставляете меня… лицом к лицу с Ротильдой. Она никогда не простит мне, что я посылал по ее следу Псов Ночи.

Я сказал недовольно:

— Разве вы не слушали, что я сказал? Да вы и сами определили, что у королевы не будет всей полноты власти.