Антон в их перепалку не вмешивался. Он внимательно наблюдал, слушал и думал о Ларисе Скляр, с которой собирался в самое ближайшее время познакомиться.

Видимо, новым своим номером Лариса Скляр пользовалась не особенно активно, потому что в списке абонентов, с которыми контактировала «Евгения Головкина», она же Яна Орлова, кроме номера Кати Аверкиной, числился только еще один, зарегистрированный на Жмурова Леонида Алексеевича. Получив в компании сотовой связи адрес и паспортные данные Жмурова, Дзюба и Колосенцев отправились его искать. Это оказалось делом не в пример более легким, нежели поиски Евгении Головкиной: Леонид Алексеевич был пенсионером, сильно пьющим и не удаляющимся слишком далеко от места проживания. Он и не собирался скрывать, что сим-карту купил «для какого-то мужика».

– Он заплатил денег и попросил кого-нибудь нанять для покупки карты, тоже за деньги, но я делиться не захотел и купил сам, а ему сказал, что все сделал, как он велел, – охотно рассказывал Жмуров, чрезвычайно, по-видимому, довольный своей ловкостью.

– А он не проверил? – усомнился Колосенцев.

– Интересное кино! – презрительно фыркнул Жмуров. – Как это он проверит? Ну, спросил, конечно, кого я наладил карту покупать, я и соврал чего-то, что первое в голову пришло. Не пойдет же он искать и выяснять, не того полета птица.

– А какого? – живо поинтересовался Роман Дзюба. – Что он был за мужик?

– Да хрен его знает, – Жмуров неопределенно мотнул головой, – мужик и мужик, обыкновенный.

– А вы говорите, что он не того полета птица, – возразил Геннадий. – Вы что имели в виду? Может, он одет дорого? Или машина хорошая? Или что?

– Ну, это я не разбираюсь насчет одежды, дорогая она или какая. И машины его я не видал, врать не стану. А только повадка у него такая… важная. Самоуверенная, вот.

– Сколько ему лет примерно?

– Около сорока.

– Рост? Лицо? Прическа? Особые приметы? – наседал Колосенцев.

– Да я не всматривался, мне не нужно, главное, что он заплатил сразу половину суммы, – пожал плечами Леонид Алексеевич Жмуров. – Особых примет я не заметил.

– Может, усы? Очки?

– Не, усов точно не было. А очки вроде были.

– Так вроде или были? – не отставали оперативники.

– Не, на морде у него очков точно не было, а вот когда я «симку» принес вместе с конвертом, он из кармана достал очки и вот так, – Жмуров поднял руку и остановил ее где-то на полпути к глазам, – не надевая на нос, посмотрел, чего там написано. Потом очки спрятал.

– Очки были в очечнике или без?

Жмуров на секунду задумался, вероятно, пытаясь представить себе, что такое очечник, потом кивнул:

– Он какую-то маленькую коробочку достал, овальную такую, вынул очки и разложил их, типа складные.

– На чем он приехал? На машине?

– Не, я же сказал, машину я не видел.

– Может быть, он сам говорил, что приехал, скажем, на метро или на автобусе, не помните?

– Да не говорил он мне ничего! – Жмуров внезапно рассердился.

– Как он был одет?

– Обыкновенно, куртка длинная, без шапки. Все, пацаны, не помню больше ничего, у меня голова болит.

Жмурову срочно требовалось выпить, он начал нервничать и злиться, и оперативники оставили его в покое. Все равно больше из него ничего не вытрясешь.