Вывалившаяся из зала толпа утекала в сторону метро.

– Здесь за углом неплохое кафе. Давайте зайдем, заодно вызовем такси, – предложила Лиина мать.

– Вас водитель не встретит? – удивился Игнат. Он прекрасно помнил, как однажды помощник Вадима Константиновича боялся, что водитель не успеет встретить откуда-то жену хозяина. Помощник так волновался, разговаривая по телефону, что это выглядело комично.

– Мне не хочется никого дергать в субботу. В выходные нужно отдыхать.

– Мама вообще не любит никого дергать, – засмеялась Лия. – Она бы и от домработницы отказалась, только папа не позволяет.

– Ты преувеличиваешь, Лиечка.

Лия в присутствии матери казалась незнакомой, новой. Новая, тихо улыбающаяся Лия Игнату нравилась больше. На такой, пожалуй, можно и жениться. Тем более что приданое обещало быть неплохим.

Народу в кафе было немного. Игнат, усадив дам за столик, взял у стойки сок, принес на подносе. И Лия, и Ксения Антоновна сегодня удивляли, он еще утром не поверил бы, что эти дамы могут свободно себя чувствовать в дешевой забегаловке. Им обеим больше подходили дорогие рестораны.

Лия, протянув руку за спину матери, озабоченно поморщилась.

– Мам, здесь дует. Давай пересядем.

– Не стоит, Лиечка. Все нормально.

Ксения Антоновна была красивой женщиной. Не такой писаной красавицей, как учительница Наталья Александровна, но от жены этого и не требовалось. А того, что требовалось – спокойного достоинства, – в сидевшей напротив даме хватало с избытком.

Игнат достал телефон, вызвал такси и отвез дам домой. Он уже знал, что в присутствии матери Лия не станет ему навязываться, и от этого настроение было великолепным. Даже капкан, в который его затягивали, больше не пугал.

20 мая, понедельник

Одно стихотворение Натальи Александровны Дане особенно нравилось. Стихи были грустные, о любви и разлуке, и музыка в голове начинала звучать печальная.

– Что ты мурлычешь? – улыбнулся Федор, доедая завтрак.

– Пишу песню. – Дана взяла со стола опустевшую тарелку, положила в мойку. И поправилась: – Романс.

– Спой!

– Ты опоздаешь.

– Наплевать. Спой.

Дана подошла к пианино, передумала и взяла в руки гитару. На Федора она старалась не смотреть, стеснялась.

– Здорово! – помолчав после последнего аккорда, констатировал он. И грустно улыбнувшись, пожаловался: – Я тебя не стою.

– Это я тебя не стою, – улыбнулась Дана.

Она знала, что неудачница. И знала, что ей сказочно повезло, когда умный и честный Федор выбрал ее из миллиона московских девушек.

– Стихи сама написала? – Муж смотрел с восхищением. Дана отложила гитару и чмокнула его в лоб.

На лбу намечались залысины, и это ей ужасно нравилось.

– Стихи моей учительницы. Она умерла недавно. Нет, – Дана покачала головой, видя, что Федор сейчас спросит про Веру Сергеевну. – Нет, это другая, она умерла за месяц до Веры. А может, ее тоже убили…

– Что?! – напрягся Федор. Он даже выпрямился на стуле. Это означало, что в следующую секунду он начнет орать. Ужасно глупо, но Дане нравилось, даже когда Федор орал. – Что за серия убийств?! Почему я об этом ничего не знаю?!

– Потому что я не успела тебе рассказать, – объяснила она.