Скучает и злится Валентина, целыми днями валяется на кушетке. Не любит она Брегадзе и боится его и дрожит перед ним. Вот теперь он куда-то исчез, — ни строчки, ни весточки. О, как она его ненавидит: это он научил ее быть такой, чуть ли не хлыстом заставил ее стать шпионкой.

О, она не заплачет, когда его расстреляют! Старая Нина пошла сегодня в условленное место — «их» почта; сегодня будет письмо от князя. На опасную работу уехал.

На Советском проспекте, д. 24 в Ленинграде, в маленькой комнатке, вернувшись со службы, скучает Вера. Давно нет писем от Феди. Такой уж он: работа его целиком поглощает. Хоть и сердится на него Вера, но все-таки вот сейчас сядет и напишет ласковое письмо. Конечно, работа прежде всего!

В ГПУ, в Баку готовятся к большой работе: все силы брошены на дело трех чемоданов, на путь борьбы со страшным «лимонным газом».

А в особняке на Кетлер-Стрит радостный день: Брук расшифровал бесконечные ряды цифр. Вальсон радостно и поощрительно Стону: «Все идет отлично. Приготовьте на завтра подробный доклад, — будут присутствовать все. Мак-Кину выдать тройное вознаграждение».

Борьба только начинается.

Стону назначено явиться с докладом в Кетлер-Стрит ровно в девять. Всегда спокойный, Стон сегодня, кажется, несколько взволнован. Еще бы! Сегодня, как-никак, совсем особенный день. Сегодня он удостоился чести делать доклад, непосредственный доклад, настоящим хозяевам и особняка на Кетлер-Стрит, и сэра Вальсона, и его министра. Сегодня он увидит тех, чьи чеки манят за собой, но и подстегивают, как хорошие бичи, всех этих безликих Н. 17, БН. 37, Мак-Кинов и многих других, никому, даже друг другу, неизвестных, но крепко связанных между собою прочными нитями. И, конечно, прочнее корабельных тросов они держат фунты стерлингов, склеенные кровью.

Стон хорошо выдрессирован. Его лицо даже не выразило удивления и разочарования: «Стон, они пожелали, чтобы доклад делал я. Передайте необходимые материалы». Хозяева, очевидно, не хотят, чтобы еще один слуга знал их в лицо. О, это все чрезвычайно уважаемые люди, а в грязном деле всегда лучше иметь поменьше свидетелей.

Стрэнд, 101–103, ресторан «Симпсон».

Если кто-нибудь заглянет в кабинет № 16 (навряд ли кого-нибудь допустят близко к его дверям фешенебельные лакеи), — обычная картина чинного, благопристойного, делового ужина. Их шестеро. Черные фраки. Тонкая закуска. Легкое вино, чтобы не дурманило головы при коммерческих расчетах; безличный, спокойный, ослепительный электрический свет.

Много видевший метрдотель взволнован. Что завтра будет на бирже? Ведь не зря, не просто поболтать заняли самый дорогой из всех дорогих номеров эти пять хозяев Сити. На повышение или на понижение? Два подслушанных слова могут дать наутро миллионы.

Нет, не сегодня и не завтра рассчитывают они потрясти мировую биржу. И не в известных ценных бумагах дело на этот раз. «Красным по белому, или белым по красному…» Торжественный, над давно потухшей сигарой, вот уже больше получаса докладывает Вальсон: о борьбе Мак-Кина за Н.Т.У. (фамилии хозяев не интересуют).